Я пошла в ванную и уставилась на женскую оболочку в зеркале. Мои волосы были в сальном, спутанном беспорядке. Темные круги под глазами резко контрастировали с моей бледной кожей и тусклыми голубыми глазами. Я сжала челюсти, глядя на женщину в зеркале, которую не узнавала. Я с отвращением отвернулась и потянулась, чтобы включить душ.
Когда я впервые проснулась, я начала новую мантру на этот день. Я встану с постели. Я перестану быть трусливым дерьмом и позвоню Джеймсону. Я приму душ. Я больше не буду плакать.
Но я потерпела неудачу, как только начала думать о встрече с Джеймсоном, а не о том, чтобы обнять его и поцеловать. Это было то, о чем предупреждала меня моя мама, и среди сокрушительной боли в груди и тошноты, накатывающей на желудок, я не могла придумать, как это исправить.
Когда я подумала о том, чтобы попросить Джеймсона сделать так что у нас все сработало, мне вспомнились слова моей мамы, напомнившие мне, что позже мне будет еще намного хуже, потому что к тому времени я бы потеряла себя в Джеймсоне. Иногда я представляла, что все равно заставлю все это сработать, или даже, возможно, я откажусь от должности. Но моя мама никогда не давала мне неправильных советов. Никогда. Я должна была верить в нее. Ее советы привели меня туда, где я была, и они не подведут меня.
Смятение нахлынуло на меня и смешалось с горячей водой. Поддавшись буре расстройства, бушевавшей внутри меня, я заплакала. Я решила, что это будет в последний раз, а потом я накрашусь, оденусь, поем и отправлю электронное письмо с согласием поехать в Италию.
Когда я вышла из душа, то по привычке посмотрела на свой телефон, и мои планы по макияжу и выходу из дома вылетели в окно.
Джеймсон (14:01): Я скучаю по тебе.
Четыре простых слова, которые поразили меня, как товарный поезд. Это Джеймсон. Брат моей лучшей подруги. Мужчина, которого я дразнила много лет. Которого я любила заставлять краснеть и расстраиваться.
Это Джеймсон.
И я больше не могла позволять своей печали и замешательству по поводу того, оставлю я его или нет, руководить им. Я должна была покончить с этим скорее раньше, чем позже.
Но, когда мой палец завис над кнопкой вызова, я отступила и вместо этого набрала текстовое сообщение. Я стала таким трусливым дерьмом. Джеймсон рассмеялся бы мне в лицо от того, какой слабой я стала.
Я (13:53): Джеймсон. Не знаю, говорила ли тебе Лу, но я собираюсь принять работу в Италии. Прости, что не отвечала на твои сообщения; я просто была безумно занята подготовкой всего к отъезду. Я уезжаю в следующем месяце. Но, приняв это решение, я понимаю, что мне нужно сосредоточиться на себе и на том, что мне нужно в течение следующих пары недель. Ты знаешь, что последние пару месяцев мне было очень весело, но мы два разных человека, которые хотят разных вещей в жизни. Вместо того чтобы затягивать с этим, я решила, что буду очень занята, и не хотела разделять свое время. Знаю, ты поймешь. Ты моя семья, мой брат, и мы по-прежнему будем видеться за воскресными обедами.
Дрожащим пальцем я нажала «Отправить», уронила телефон на пол и, как зомби, побрела обратно в свою комнату. Я позаботилась о том, чтобы выложить все максимально точно. Даже зашла так далеко, что назвала его своим братом. Джеймсон был самым далеким человеком от брата, которого я только могла себе представить. Но он был упрямым человеком, и, если бы я проявила хоть каплю сомнения, он вклинился бы и переубедил меня. Поэтому вместо этого я солгала.
Даже не потрудившись снять халат, я заползла обратно в постель и зарылась под одеяло, надеясь, что оно даст мне хоть каплю комфорта и спрячет меня от всего мира.
Самое трудное было позади.
Следующий день станет легче.
Боль постепенно исчезнет, и с каждым днем будет лучше.
Я уже солгала один раз, что плохого в том, что еще один обман поможет мне уснуть?
Я резко проснулась, оглядывая свою темную комнату в поисках того, что меня разбудило. Раздался громкий стук в дверь, и я скосила глаза на часы, чтобы посмотреть, который час: восемь тридцать две. Я проспала пять часов. Блядь. Я никогда так много не спала. Проведя руками по лицу и волосам, я попыталась сосредоточиться.
Стук раздался снова, и я встала с кровати. Я не знала, кто мог стучать в мою дверь, но у меня появилась мысль. Я осторожно ступила на паркетную доску, убедившись, что не произвожу никакого шума и не включаю свет.
Наклонившись, я посмотрела в глазок и увидела усталого Джеймсона, хмуро смотрящего с другой стороны. Со слезами на глазах я позволила себе рассмотреть его сквозь крошечный осколок стекла. Даже с темными кругами под глазами, такими же, как у меня, и большим количеством волос на лице, чем обычно, он выглядел потрясающе в рубашке цвета вереска. Он занимал все пространство, которое я могла видеть, своими широкими плечами. Погрузившись в его изучение, я вздрогнула, когда стук повторился.