Я опустилась на пол рядом с дверью и переждала его. У меня не хватило сил впустить его.
— Эвелин. Открой! — крикнул он. — Пожалуйста! — сказал он тише. Не знаю, знал ли он, что я с обратной стороны. — Я знаю, что ты там. Я видел твою машину в гараже. — Блядь. — Не знаю, зачем ты это делаешь. — Его слова стали еще тише. — Я даже не знаю, слышишь ли ты меня. Но надеюсь, что можешь. В отличие от тебя, я не какой-нибудь трусливый засранец, слишком напуганный, чтобы сказать тебе что-то в лицо, — произнес он с легким смешком. Он знал, что мне трудно отказаться от вызова. Но мое тело устало, и я молча села на пол.
Раздался сильный удар в мою дверь, и его слова прозвучали приглушенно, как будто он опустил голову на ее поверхность.
— Я люблю тебя. — У меня защемило в груди, и слезы, с которыми я боролась, потекли по щекам. — Я правда люблю, и думаю, мы все знаем, насколько это шокирующе, учитывая количество наших ссор. Но я правда люблю тебя. И думаю, что ты тоже любишь меня. Но думаю, что твоя мама вложила какие-то мысли в твою голову и напугала тебя. Что забавно, потому что Эвелин, которую я знаю, никогда бы не убежала в страхе. И никогда бы не отправила смс, чтобы порвать со мной. Но я… — он замолчал, и на секунду я подумала, не собирается ли он уйти. — Но я не знаю, что делать. Не знаю, как с тобой связаться. Потому что, хотя обычно ты не трусливая засранка, ты всегда упрямая. Поэтому, думаю… — мои глаза были закрыты, отключая все остальные чувства, чтобы я могла подольше наслаждаться глубоким звучанием его голоса. — Думаю, я хочу, чтобы ты знала, что я более упрямый, и я подожду тебя. Я даже подожду, когда ты вернешься из Италии. Ты вернешься, а я все еще буду здесь.
Я покачала головой, прислонившись к двери, не желая этого от него. Джеймсон через многое прошел, и он был на пороге того, чтобы, наконец, хоть что-то сделать для себя. Я не хотела быть причиной, по которой он продолжил бы ограничивать себя. Я не хотела всегда заставлять его ждать меня. Потому что появятся и другие возможности, которые заставляли бы меня уезжать, и я не хотела продолжать спрашивать себя, жертвую ли я собой ради него. И я не хотела, чтобы он делал то же самое для меня.
— Я люблю тебя, Эвелин. Каждый твой дерзкий, упрямый дюйм, хоть ты и заноза в заднице. Я люблю тебя.
И он ушел. Я услышала тяжелые звуки его ботинок по ковру за моей дверью, медленно затихающее вдали.
Наконец, открыв глаза, я увидела ноутбук на моем кофейном столике, который издевался надо мной всю неделю. Мне следовало встать и ответить на то электронное письмо. Вместо этого я поднялась на ноги и вернулась на свое место на кровати.
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
Луэлла (14:34): Ты когда-нибудь снова вернешься на семейные обеды? Джеймсон рассказал мне, что произошло, и, хотя это отстой, ты все еще моя семья, и я жду тебя здесь. Не заставляй меня тащить сюда твою унылую задницу на следующей неделе. Последнее предупреждение.
В воскресенье я не вставала с постели, так что, когда наступил понедельник, я была сыта по горло от собственного дерьма. От меня воняло, мой желудок был набит всякой дрянью, а в квартире начинало сильно вонять от еды на вынос. Мне нужно было положить этому конец. Раньше у меня никогда не было настоящей депрессии, но я решила, что для начала стоит избавиться от собственной меланхолии.
Я — женщина на задании; вооруженная милым новым платьем, туфлями-лодочками цвета фуксии и помадой в тон. Решив выбраться из квартиры во что бы то ни стало, я схватила свой ноутбук и направилась в свое обычное кафе, чтобы немного поработать.
Я по-прежнему игнорировала электронное письмо из Италии. Оно могло подождать до тех пор, пока меня не перестанет тошнить каждый раз, когда я буду смотреть на него. Я как раз отвечала на другое электронное письмо, когда услышала знакомый голос.
— Я бы узнал эти ножки где угодно.
Подняв глаза, я изо всех сил постаралась скрыть свое отвращение, увидев Тейлора за своим столиком. Было удивительно, что после того, как я была с Джеймсоном, тот, кого я раньше считала невероятно красивым, стал просто нормальным.