— Если вы к этому не привычны, то вас здесь затолкают, — согласился с ней мистер Бичем и предложил ей стул. — Присаживайтесь, моя дорогая. Ваш муж очень волнуется за ваше здоровье.
— Я чувствую себя прекрасно, — отозвалась Филадельфия, — и я с удовольствием посижу вместе с вами.
— Мы будем очень рады, правда ведь, Мэй?
— Конечно.
Пока мистер Бичем ходил еще за одним стулом, обе женщины уселись рядышком и принялись болтать. Когда через несколько минут он вернулся в сопровождении мальчика-негра, который нес стул, он нашел дам, очень увлеченных разговором. Следующие три четверти часа он имел возможность спокойно курить свою любимую сигару и разглядывать окружающих. Время от времени до его сознания доходило кое-что из того, что говорила молодая миссис Милаццо. К примеру, он узнал, что она посещала закрытое учебное заведение для девочек-англичанок, и это объясняет ее произношение. Она рассказала также, что ее мать итальянка, а отец англичанин, что со своим мужем она познакомилась в Италии, где ее отец служил дипломатом. Бичем слегка нахмурился, слушая, как она распространялась о том, как любит своего мужа, и подумал, что она замужем менее трех месяцев и еще не разобралась, что это за негодяй.
— Ей еще это предстоит, — пробормотал он.
Она была чересчур мила, и он задумался, все ли у нее в порядке с головой. Иначе трудно объяснить, почему она считает правильным, что сидит день за днем одна, в то время как ее супруг разгуливает по Саратоге, вызывая зависть многих холостяков. Слухи о нем доходили до мистера Бичема. Чтобы знать все, что происходит на курорте, достаточно некоторое время посидеть здесь, на веранде. В порядке у нее с головой или нет, но это просто позор, что молодая женщина не показывается там, где принято. Чем больше он смотрел на нее, тем более приходил к убеждению, что она самая прелестная женщина, какую он когда-либо видел.
— Надеюсь, что вы и ваш супруг будете сегодня в опере, — сумел вставить он, улучив момент, когда дамы замолчали, переводя дух.
Филадельфия наградила его улыбкой, про которую он подумал, что хотел бы, чтобы такая улыбка была у его старшей дочери.
— Я тоже надеюсь, сеньор Бичем, но мой муж еще не дал своего согласия.
Бичем издал звук, смахивавший на фырканье, и сказал:
— Я разговаривал с ним менее двух часов назад и сказал ему, что вы с ним и мы с Мэй составили бы хорошую компанию.
Он кивнул жене.
— Конечно, — поддержала его Мэй Бичем. — Мы пообедаем вместе в Большом зале. Вы бывали там?
Филадельфия покачала головой.
— Нет, но это звучит привлекательно. Если Витторио согласится, я буду рада принять ваше предложение.
Мистер Бичем был старый и хитрый вояка. Если молодая женщина хочет поехать в оперу, то он должен обеспечить, чтобы ее заблудший муж сопровождал ее.
— Я вспомнил, что у меня назначена встреча, — сказал он, вставая.
Мэй взглянула на мужа.
— Какая встреча?
— Деловая, — ответил он, многозначительно нахмурив брови. — Тебе, наверное, приятно будет еще посидеть с миссис Милаццо и обсудить, что надеть в оперу, и всякое такое. Я вернусь через полчаса и не буду удивлен, миссис Милаццо, если вскоре после этого появится и ваш супруг.
Филадельфия улыбнулась ему, но ничего не сказала. Начиная с первого вечера, Эдуардо возвращался не раньше полуночи.
— Спасибо вам обоим, но я немного устала и мне надо возвращаться. Я сообщу вам, если мы сможем присоединиться к вам; скажем, в семь?
— Хорошо, — сердечно откликнулся мистер Бичем.
Когда Филадельфия ушла, он обернулся к своей жене.
— Ну, что я говорил тебе, Мэй?
Она с проницательным видом кивнула.
— Она любит его, но столь же очевидно, что молодой прохвост не отвечает ей взаимностью. Бедняжка. Я надеюсь, что ни одна из наших дочерей не будет такой дурочкой и не влюбится после замужества.
Мистер Бичем ущипнул жену за руку.
— Что ты хочешь этим сказать?
Мэй Бичем посмотрела на мужа и зарделась, как школьница.
— Не пытайся заморочить мне голову, Оран. Ты не был экстравагантным красивым молодым иностранцем, у которого денег больше, чем ума. Ты работал, чтобы зарабатывать на жизнь, что достойно мужчины. Я отлично видела, что получаю, даже если была влюблена.
— Это уж точно, — отозвался Бичем и погладил жену по руке. — А теперь я удалюсь.
— Ты хочешь завлечь мистера Милаццо?
— Да.
Филадельфия взглянула на часы на камине, показывающие четверть восьмого. Эдуардо так и не появлялся. Она должна была знать, что он не вернется. Напрасно она одевалась.
Она прошлась по комнате в вечернем платье из зеленого рубчатого шелка. Звук открываемой двери заставил ее на мгновение забыть о том, как она сердита; она обернулась и увидела в дверях Эдуардо. Не говоря ни слова, он прошел через комнату, обнял ее и поцеловал в ухо, бормоча по-португальски свои извинения.
На какое-то мгновение Филадельфия позволила себе отдаться неожиданному ощущению наслаждения, которое охватывало ее всякий раз, когда он прикасался к ней. Неожиданным было не само ощущение наслаждения, а напряженность момента. И тут же она почувствовала, как его рука, обнимавшая ее за талию, начинает расстегивать ее платье.
— Что ты делаешь?
— Я хочу тебя голой, — произнес он не очень разборчиво.
Она отшатнулась от него, ощущение радости сменилось раздражением:
— Ты пьян!
Он улыбнулся ей, его ямочка на щеке соблазнительно терлась о ее щеку.
— Совсем немного, милая. Я обнаружил в Америке, помимо тебя, кое-что, что мне нравится. Виски из Кентукки. Ты должна его попробовать.
Филадельфия осуждающе покачала головой.
— Я надеялась, что хотя бы одного мужского недостатка у тебя нет.
Эдуардо ухмыльнулся, потом нахмурился, словно обдумывая ее слова.
— Какие еще недостатки? У меня их нет.
— Не считая того, что ты пьян? — спросила она, стараясь не улыбаться.
— У мужчины иногда бывает повод выпить.
— Сегодня ты, видимо, нашел с дюжину таких поводов, — резко отозвалась она. — Я вижу, что совершила ошибку, одевшись для оперы. Ты не способен ни на что другое, кроме того, чтобы лечь в постель.
Его черные глаза загорелись, когда он снова обнял ее за талию.
— Да, милая, я способен лечь в постель. Иди ко мне, и я покажу тебе, на что я способен в постели.
— Я не это хотела сказать, — ответила она, упираясь обеими руками ему в грудь.
— А я хотел. Я хочу видеть тебя обнаженной, целовать каждый дюйм твоего голого тела. Я думаю, что это отнимет у меня немало времени — поцеловать каждый его дюйм. Ты ведь хорошо знаешь, что я человек пунктуальный.
— Я поеду в оперу одна, а ты можешь оставаться здесь.
Она подождала, пока он утвердится на ногах, и потом оттолкнула его и удивилась, что он не потерял равновесия. Эдуардо схватил ее за руку и самодовольно улыбнулся.
— Я не пьян, милая! Я наслаждаюсь тем огнем, который зажгло в моих жилах хорошее виски, но не настолько пьян, чтобы не обслужить тебя в том деле, которого ты жаждешь. Мы, как цивилизованные люди, отправимся в спальню, или ты предпочитаешь заниматься любовью на ковре? Я тоже. Увидеть, как ты лежишь здесь, голая и пресыщенная, вот это мне нравится.
Раздраженная и в то же время довольная, она взяла его лицо в руки и крепко поцеловала.
— А теперь, — сказала она, отстраняясь от него прежде, чем он успел схватить ее, — слушай меня внимательно, сеньор. Мы сегодня приглашены в оперу. Для меня это подходящий случай показаться в твоих бриллиантах. Мы ведь для этого приехали сюда.
Эдуардо смотрел на нее влюбленными глазами.
— Ты так хочешь, чтобы я поехал с тобой? Тебе было очень грустно сидеть одной в этой комнате?
— Очень.
— А потом, когда мы вернемся из оперы, ты ляжешь голой на ковре для меня?