— Отвалите!
— Нет, Эрвин! — Анрей мохнатым и мускулистым чудищем кидается на него, валит с лап и прижимает к траве. — Нет! Если ты ее укусишь…
Мои всхлипы обращаются в требовательные подвывания, и Эрвин в ярости скидывает с себя Анрея, чтобы ринуться ко мне злобным зверем.
— Нет!
Клыки Эрвина вонзаются мне в пятку, когда я хочу пнуть его по его волчьему носу. Оба замираем, глядя друг другу в глаза.
— Проклятье, — шепчет голый и взлохмаченный Анрей на траве.
Руку и ногу пронзает боль, которая затем расходится по телу сильной судорогой. Она пробивает позвоночник раскаленными прутьями.
Под мой визг, что оглушает меня, стены святилища вспыхивают, переливаются и вибрируют. Мышцы и кости деревенеют, а затем будто плавятся, и опять их схватывают судороги.
Меня словно кинули в каменную дробилку. Захлебываюсь в слюнях, слезах и криках.
— Да твою ж мать, Эрвин!
— А ты будто ни при чем! У нас с тобой один Зверь на двоих, идиот! Ты кусаешь! Я кусаю!
А затем волна боли уходит в живот под мой очередной крик, рвет внутренности, а затем, будто свернувшись калачиком, затихает.
— Ягодка? — чувствую теплые руки Анрея на лице. — Эй…
— Она ушла? — едва слышно спрашиваю я. — Да? Скажите, что ушла… Что я все еще человек…
Поднимаю окровавленную ладонь и кошу на нее отчаянный взгляд. Укус затягивается в крошечные дырочки, которые розовеют в свежие рубцы.
— Вот черт, — шепчу я и отпихиваю пятерней от себя лицо Анрея, — какие же вы сволочи… Еще и кусаетесь… ненавижу вас… — всхлипываю и отползаю от Анрея кустам. — Кто бы вас покусал… Да так чтобы до костей…
Тянусь к простыне дрожащей рукой, которую я роняю от слабости. Меня к траве придавливает дикая сонливость.
— Ягодка, — слышу голос Эрвина, который сильными руками подтаскивает меня к себе. — Некуда бежать.
Глава 37. Слава Матери!
С трудом разлепляю глаза. Неуклюже поднимаюсь, подтягиваюсь, выгнув спину и пригнувшись мордой к траве. От затылка до кончика хвоста пробегает приятное напряжение и отпускает мышцы.
Так.
Замираю.
До кончика хвоста?
Медленно и со страхом оглядываюсь.
Хвост. Песочный и с рыжеватыми подпалинами. Машет, будто здоровается со мной.
— Ну, привет, — раздается мрачный голос Верховного Жреца, и аж подпрыгиваю от неожиданности и с рыком падаю, потерям равновесие. — Ага, давай еще тут порычи на меня.
Я на поляне, надо мной — ночное небо, растущая луна и звезды. И лицо недовольного Жреца.
— Я не виновата.
Вместо слов выходит невнятное обиженное ворчание. Язык в пасти меня не слушается и еле ворочается.
— А я разве начал с обвинений? — Жрец вскидывает бровь. — ты же не сама себя покусала в бывшем Святилище Солнца.
— А вы о нем знали?
— Подозревал.
— И? — поднимаю морду.
— Ты тут не для вопросов, Тина.
— Для чего? — едва слышно ворчу я. — Чтобы убить меня?
— И откуда такие умозаключения?
И тут я замечаю, что на поляне кроме Верховного Жреца, еще куча стариков в белых мешковатых одеяниях. И у всех глаза горят яркими волчьими огоньками.
— Я в принципе ничего хорошего не жду от оборотней.
— Ты сама теперь оборотень.
— Вот и от самой себя не буду ничего хорошего ждать, — фыркаю в лицо Жреца.
— Ты тут, чтобы принять милость Матери Луны, — Верховный Жрец щурится, — и чтобы признать, что ты ее дочь.
— Это какая-то подлость, — встаю на лапы и настороженно перетряхиваюсь. Вновь смотрю в морщинистое и бородатое лицо Жреца. — Тут бегала не лунная волчица, а солнечная.
— Ничего не знаю, — Жрец скалится в жуткой улыбке. — Никаких Солнечных Волчиц не видал. Молитву маленькая глупая человечка возносила Матери Луне и просила именно ее о милости для двух ее сыновей.
— Это подтасовка фактов, — охаю я.
— А ты докажи, что было все иначе, — Жрец с хрустом позвонков распрямляется и оглядывает других стариков, — кому молилась гостья Альф?
— Матери Луне, — отвечают те.
— Ничего подобного!
— Кто ответил на молитвы?
— Мать Луна.
— Да вы издеваетесь!
— Мы защищаем себя, — Верховный Жрец обходит меня по кругу. Разворачивается ко мне и опять улыбается. — И я тебе больше скажу. Когда ты вознесла свою трогательную молитву, солнце погасло и уступило место Матери Луне и звездам. Сам там был. Сам все видел.
— Это ложь.
— А ты докажи. Мое слово Верховного Жреца против твоего.