— Господин! — доносит ветер шепот. — Что вы делаете?
— Держи свою подружку, милая.
Я в возмущении смотрю на Анрея и Эрвина, которые лишь усмехаются в ответ.
— Что они там делают? — цежу я сквозь зубы.
— Даже не знаю, Ягодка. В шахматы играют? — Анрей щурится. — Твои предположения?
Фыркаю. Приподнимаю юбки и крадусь к шатру, в котором нарастает смех и раздаются стоны.
Никто так в шахматы не играет. Меня не обманешь.
— Остановим ее? — устало спрашивает Эрвин.
— Пусть утолит свое любопытство.
— Вот и утолю.
— Мы даже скроем тебя от внимания и чутья Вестара, — шепчет Анрей. — Чтобы ты его точно увидела таким, какой он есть.
Вокруг меня закручивается поток ветра, и мне кажется, что я теряю часть физического присутствия.
— Иди, Ягодка, — тихо посмеивается Анрей, — посмотри на Советника.
— Благодарю, — ехидно отвечаю я и семеню к шатру.
Неуверенно топчусь у шатра под тихий игривый и девичий смех.
— Не дергайся, милая.
— Мне будет холодно и щекотно.
И тут я не выдерживаю. Заглядываю в щелочку. Одна из служанок, рыженькая и веснушчатая, сидит на подушках перед Вестаром. Голая. За не стоит вторая. Брюнетка с внушительной такой грудью и держит в руках открытую бутылку вина.
— Я готова, — Рыженькая прокидывает лицо и выгибается в спине, опершись о напряженные руки.
Она вздрагивает, когда брюнетка льет на ее шею и ключицу красное вино, которое тонкими струйками стекает по груди. Охает, когда Вестар с жадностью припадает к ее коже и слизывает вино.
Я округляю глаза и перевожу возмущенный взгляд на Анрея и Эрвина в стороне у кустов густого папоротника. Те терпеливо вздыхают.
— А теперь вы, девочки, — хохочет Вестар.
Возвращаюсь к щелочке. Вестар выхватывает у брюнетки бутылку, валится на подушки и щедро льет вино на напряженный живот:
— Ползите ко мне, девочки.
И ясное дело, что он возбужден. Его член нетерпеливо вздрагивает под ручьем вина, а яички подсобираются, готовые не раз насытить двух голодных шлюшек.
И нет в глазах Вестара тоски или печали.
Он действительно наслаждается вечером, вином и женским телом.
Войти и помешать его веселью, но… зачем мне это?
Глава 42. Ты опять играешь
Тянутся две потаскушки с языками к члену Вестара, который закрывает глаза и закидывает за голову руки.
Меня в сторону решительно отодвигает в сторонц Анрей и входит с Эрвином в шатер.
— Пошли прочь, — тихо и четко проговаривает Эрвин.
Девки ойкают, вскакивают и хватают платья с пола, а затем испуганно выбегают из шатра.
— Эй, какого хрена? — Вестар приподнимается на локтях. — Проваливайте!
Эрвин кидает на его причинное место бархатную подушку:
— Прикройся.
— Ягодка, — Анрей вальяжно валится на подушки. — Не прячься. Заходи.
— Кто-то готов к экспериментам?
— Заткнись, — вздыхает Эрвин.
И Вестар неожиданно затыкается, настороженно прищурившись на него. Да я сама тоже улавливаю в голосе Эрвина тихую власть, которая не потерпит сейчас шуточек, издевок и надменности. Все очень серьезно.
Даже драка до сломанных носов, ребер — была игрой.
— Заходи, Ягодка, — повторяет Эрвин, и у меня между лопаток пробегает озноб.
Я несмело захожу в шатер и прячу руки за спину.
— А теперь объясни этой дуре, — Эрвин медленно опускается на подушки и тянется к бутылке, — кто ты есть, Вестар, а то, кажется, ты зацепил ее.
— Я скотина, — Вестар переводит на меня серьезный взгляд. — Козел и мерзавец. Дамочки обо мне всегда отзываются плюс-минус одинаково, и все они правы в своих оскорблениях.
Я молчу, и не совсем понимаю, что сейчас в моей груди яростно так стучит. Ревность? Обида? Возмущение, что я стала лишь одной из многих?
— Не, — Эрвин не спускает с меня внимательного взгляда, — не убедительно.
— Ох уж эта вечная тяга исправить плохишей, — Вестара присасывается к бутылке, — на этом, Тина, — усмехается, — я и играю. И самые плохиши из плохишей — это бабники. Это вызов для женщины, которая хочет стать особенной для искушенного мерзавца.
— Да он только хуже делает, — Анрей замечает то, что я краснею под взглядом Вестара. — Невероятно.
— Честность мужчины может быть оружием, — Вестар отставляет бутылку и откидывается на подушки, — главное, подгадать момент. Честные бабники — это всем вызовам вызов.
И ведь действительно меня такая злость сейчас берет, что я хочу привести Вестара к тому, чтобы он передо мной на коленях ползал, в глазки с любовью заглядывал и щекой к моим ладоням прижимался.