— О, Милостивая Луна… Госпожа Илина будет рада такой новости, — она отступает.
— Нет, рот на замок, — шепчу я. — Нет… Никто не должен знать…
— Простите, госпожа, но это не то, о чем я буду молчать, — пятится.
— Я твоя госпожа…
— Которая ждет волчонка…
Я кидаюсь к Лиде, которая задувает свечу и бежит прочь:
— Простите, госпожа!
Заворачивает за угол, я за ней, а ее нет. Будто она растворилась в темноте.
— Да чтоб тебя! — топаю ногой и принюхиваюсь к воздуху, пытаясь уловить в нем запах Лиды.
Но он тоже истончается каждой секундой и исчезает в темноте, но вместо него нос обжигает амбре вина и древесного парфюма:
— Я так и знал, что она ведьма, — замираю под шепотом Вестара, который шумно выдыхает в ухо. — Что вы не поделили? И куда так рванула эта ведьма? Да еще с таким восторгом в ее слабом сердце?
— Не твое дело, — шепчу я, судорожно соображая над тем, что мне сейчас предпринять.
— Да ладно, Тинара, я и так все понял, — фыркает Вестар.
— Если понял, то чего спрашиваешь? — разворачиваюсь к нему лицом и скрежещу зубами. — Это в мои планы не входило.
— Да неужели?
Он усмехается мне, как дурочке.
— Или ты думаешь, что волчат находят под елочками и кустиками?
— Надо Лиду остановить, — шепчу я.
— Идем, — Вестар хватает меня за руку и тащит за собой. — Вот молодежь пошла. Тыкаться знают куда, а вот, что от этого дети бывают, даже не и думают.
— Этого не должно было случиться!
— С чего это вдруг? Ушки и хвостик отрастила, — шепчет Вестар и посмеивается, — значит и к волчатам должна быть готова.
— Но я не готова!
— Конечно, не готова. Очень тебя понимаю. Ты же себе запланировала гордый и красивый побег, а тут, надо же, пузо отрастишь.
Тащит меня по коридору, а затем заталкивает к себе в спальню, в которой полный хаос. Перешагивает через одежду, подхватывает халат с сундука у кровати и накидывает на плечи:
— Ладно ты, — он фыркает, — а эти охламоны? Я же им лекции читал про пестики, тычинки и пчелок.
Шагает к комоду у окна, выдвигает ящики, копается в них и продолжает шепотом ругаться о том, какие с Эрвином и Анреем безалаберные юнцы и что нас мало пороли в детстве.
— Да, меня не пороли, — обиженно бубню я.
— И мамка, видимо, важному ничему не научила, — оглядывается. — Она же чародейка! Вырастила какой-то цветочек, а сама ведь такой никогда не была!
— Хватит о моей матери!
— Давай, еще и на меня зубы поскаль, — возвращается к ящикам и выуживает из него флакончик из темного стекла. — Нашел.
Взбалтывает, смотрит на просвет у огня свечи и шепчет:
— Как раз хватит.
— Что это?
— Раз не готова, — шагает ко мне, — то у меня, как у кобеля и ловеласа, есть решение твоей маленькой проблемы.
Через пару секунд стоит вплотную ко мне и вкладывает флакончик в руки:
— Выпей и лети, ласточка.
— Что это? — повторяю я, крепко сжимая в пальцах маленький флакончик.
Стекло и не думает нагреваться в моем кулаке. Обжигает кожу холодом.
— Я же сказал. Решение твоей проблемы.
Щурится, и его глаза вспыхивают серебром в полумраке.
— А Лида? — шепчу я.
— Сама напридумывала себе всякого, — голос Вестара походит на ветер, который пробегает по сугробам. — Да и какое тебе дело? Ты же понимаешь, что бежать за Лидой нет никакого толка. Оставишь волчонка, то и без нее папуля почувствует, что осеменил Ягодку. Кстати, кто постарался? Анрей? Эрвин?
Я поджимаю губы и стискиваю зубы.
Он прав. Выйти сухой из воды мне позволит только яд. Но смогу ли я его проглотить?
— Давай решайся, — зевает, прикрыв рот кулаком, и шагает к куче одежды, среди которой ищет штаны. — А мне надо еще другим вопросом заняться. Восточные Волки выдали Охотникам Шамана и двух волчиц, которые связь разорвали. Скоро будут у границы наших лесов.
— Их все-таки две? — шепчу я.
— Тоже близняшки, — Вестар натягивает штаны, скинув халат, и приглаживает волосы ладонью. — И Верховный Жрец шепнул, что связь истинности может восстановиться при личной встрече наших птенчиков.
— Да много веры этому старому козлу, — цежу я сквозь зубы. — Что он вообще тут устроил?!
— Ревнуешь? — оглядывается Вестар. — Мое предложение стать мне женой все также в силе, крошка. Я тебя и после этого, — переводит взгляд на мой кулак и вновь всматривается в глаза, — приму. Своих нарожаем.
— Да не пойду я за тебя, — медленно выдыхаю из себя ярость.
— Ну, — пожимает плечами и подхватывает из кучи одежды кожаные сапоги, — как знаешь.