Я им не верю. Они точно что-то задумали, но я хочу поскорее выйти из леса и избавиться от Жреца и его оборотней.
— Хорошо, — сглатываю. — Помогите мне… Пожалуйста…
Сидят и молчат. Я жду минуту, две, три, а они не собираются помогать. Разочарованно вздыхаю и возвращаюсь к кустам, и замираю, когда чувствую, как кто-то из братьев прижимается ко мне со спины, скользит рукой по моему плечу к предплечью.
Вскидываюсь, оглядываюсь и недоуменно моргаю. Сидят на том же месте. Молчаливые, пушистые и загадочные.
— Что за…
— Если ты будешь сопротивляться, то мы тебе не поможем, — Анрей зевает.
— Но… вы…
— Мы же должны тебя направить к ягодкам, чтобы ты не поранилась, — Эрвин скалит резцы. — А как иначе-то?
Отворачиваюсь, зажмуриваюсь и вновь я в объятиях чужой воли, которая ныряет в мое тело, течет к руке, и пальцы ловко подхватывают несколько спелых малинок под листочком.
— Вот так, — вибрируют в моих мыслях голоса Эрвина и Анрея, — а теперь надо попробовать… чтобы убедиться в спелости малины.
Закидываю в рот ягоды, и мои губы накрывает тягучий, сладкий и малиновый поцелуй, под которым я задыхаюсь и теряюсь. По груди, спине и по бедрам скользят горячие ладони.
— Сладко?
Обескураженно и в панике оборачиваюсь на Эрвина и Анрея, которые так и не сдвинулись с места. Они лишь щурятся, ожидая моего ответа. Я киваю и вытираю губы от малинового сока.
— Тогда продолжим?
Вкрадчивая мысль, что я обязана продолжить собирать ягоды, оплетает мой разум черными тонкими нитями. И без помощи близнецов я не справлюсь, чем очень разгневаю Верховного Жреца. Я ведь не хочу злить вредного старика?
— А можно… как-то иначе?
Близнецы сидят в нескольких шагах от меня, но их дыхание обжигает мою шею бархатным и влажным ответом:
— Нет.
Волчьи глаза вспыхивают огоньками, и я теряю власть над телом, которое тонет в жаре, желании и призрачных ласках. Ягода за ягодой, и мое дыхание сбивается под поцелуями, которые кажутся реальными и касаются шеи, щек и даже груди под корсетом.
— Прошу…
Они в моей крови, мышцах и костях. Растекаются черным возбуждением, плавят мозг видениями, в которых пожирают меня поцелуями, прижимаются голыми крепкими телами с двух сторон и шепчут на ухо тихие непристойности.
— Не отвлекайся.
И мне мало фантомных поцелуев и теплых ладоней на коже. Внизу живота растекается сладкий горячий мед, и я хочу почувствовать ласки не только под платьем, но и внутри. Они должны заполнить меня и проникнуть до самого дна, которое спазмирует тянущей болью. Я хочу почувствовать их твердую плоть в руках, во рту и между ног.
Еще одна ягода, и подкатывает волна сладкого напряжения, которое вот-вот разойдется по телу густой негой, но она стихает. Я не чувствую поцелуев, горячих ладоней, и слышу:
— Этого достаточно?
Недоуменно проморагиваюсь, выдыхаю и возмущенно оглядываюсь. Я злюсь. Они меня чего-то лишили. Подвели к краю и не толкнули.
— Достаточно малины, Тинара? — холодно и надменно спрашивает Анрей, будто ничего не произошло.
Я перевожу мутный взгляд на ягоды, что лежат на куске ткани рядом. Да, их будет достаточно для пирожных.
— Или тебе этого мало? — уточняет Эрвин, и говорит он вовсе не о малине. — Или хочешь продолжить?
— И чем меряется девичья невинность? — тихо интересуется Анрей. — Можно ли ее потерять в фантазиях и сновидениях?
— И будет ли невинная невеста желать других мужчин? — Эрвин продолжает размышления своего брата, вглядываясь в мои глаза. — И что хуже, Тинара, отдать тело или душу?
По спине пробегает холодок и вонзает острые коготки стыда в затылок. Они ко мне не прикоснулись, но все же овладели моими мыслями, прорвались в сознание и подчинили тело.
— Это нечестно… — шепчу я и повышаю голос, — я собрала малину!
Прислушиваюсь к шелесту ветра в листве и жду подлого и бессовестного старикашку, который втянул меня в жуткую историю с двумя оборотнями, которые смотрят и смотрят на меня.
— Прекратите, — не выдерживаю их взглядов.
— Что именно? — тихо уточняет Анрей.
— Смотреть на меня.
— В своем лесу и смотреть нельзя? — с наигранным негодованием отзывается. — Эрвин.
Опускаю взгляд и жду еще одну минуту. Аккуратно завязываю уголки ткани и кричу:
— Малина собрана! Верховный Жрец!
— Какая ты громкая, — раздается скрипучий старческий голос за спиной.
Встаю, отряхиваю разорванную юбку, стараясь сохранить в себе остатки гордости и достоинства. Разворачиваюсь к Жрец, приподняв подбородок:
— Я готова покинуть Лес.