— Это точно они? — спрашиваю я.
— Точно, — Жрец цыкает. — Ну и? Сердечко екнуло, нет?
Мы с Анреем оглядываемся и кривим морды.
— Ягодка? — он вскидывает бровь.
Один глухой и сильный удар в моей груди, и он вторит удару сердца Анрея.
— Я тебе говорила, старый обормот, что я мастер своего дела?
— Я не против, чтобы ты тешила свое самолюбие, — Верховный Жрец пожимает плечами и сует травинку в зубы. — Конечно, дело в твоем мерзком колдунстве, а не в малиновых пирожных.
— Да ты не в своем уме! Какие еще пирожные?
Мы с Анреем облизываемся, переглядываемся и кидаемся прочь.
— А девочек я могу себе оставить на перевоспитание? — кричит Вестар.
— Нет! — рявкаю я. — Если они из важных и благородных, то потребуй взамен золота, земли или еще чего. Да ты сам уже все поди пронюхал!
— Да нихрена у них нет!
— Тогда отпускай! — подвывает Анрей.
— Но у их потенциальных мужей можно кое-что спросить!
— Вот и спрашивай!
— Понял!
— А старуху я к себе забираю! — ветер доносит голо Жреца. — Она мне, гадина такая, все секретики расскажет!
— Не дождешься! — визжит шаманка. — Я себе язык откушу!
— Откусывай! Ох ты ж, дура! Разожмите ей пасть!
Вновь переглядываемся с Анреем, и с рыком скрываемся в ночи, подгоняемые легким ветром, в котором чуем малину.
Глава 55. Нет уж
— Свежая малина! Последняя! — кричит торговка. — Самая сладкая! Лесная!
Поправляю на шее шарф, под которым спрятан зачарованны мамой амулет, и торопливо бегу мимо прилавков и игнорирую торговцев и торговок, которые обещают самую лучшую морковь, ароматные травы, свежую утреннюю выпечку.
Сегодня мы покинем город. Вещи почти собраны.
Я хочу верить, что Леди Илина сдержит обещание и не раскроет сыновьям правду о том, что их игрушка носит под сердцем волчонка, ведь я уже полна фантазий, как воспитываю малыша или малышку. Без Анрея и Эрвина.
И в этих фантазиях я гордая и сильная волчица без сожалений о прошлом, которое подарит мне милого волчонка, и похож он будет только на меня.
Замираю. Кто-то за мной наблюдает. Оглядываюсь, выискиваю среди человеческих глаз волчьи и горящие голубым светом, но не нахожу.
Показалось?
Если Леди Илина наябедничала на меня, то я не прощу ее. Я имею право воспитывать своего ребенка без их семьи. Уедем, и ничего никому мы не должны.
Ускоряю бег, перескакиваю выбоины от копыт и ныряю в темный переулок. Обхожу кучу лошадиного помета и через несколько шагов застываю от тихого голоса моего бывшего жениха Малька за спиной:
— И кто же это у нас? Волчья подстилка?
Оборачиваюсь через плечо, придерживая шарф у шеи:
— Вот черт.
— Вернулась из леса, да? — скалится в улыбке. — И все-таки осмелилась показаться на люди?
Делает ко мне шаг:
— Что ты молчишь?
— Оставь меня в покое, Мальк. Ты иди своей дорогой, а я пойду своей.
— Скорее поскачешь по членам?
Недобро щурюсь. Я знаю, что он не представляет для меня угрозы, если я сорву с шеи амулет и выпущу из тени волчью ипостась. Сбежит, обмочив штаны, которые у края сапог заляпаны серой грязью.
— Может и поскачу по членам, — цежу я сквозь зубы, — и это тебя не должно волновать, Мальк.
— Ты была обещана мне, — еще один шаг.
Заводит руку за спину, откинув полы куртки из грубой шерсти, и через секунду он скребеткончиком ножа с костяной рукоятью по своей челюсти:
— Ты должна была быть моей женой, Тинара.
— А потом внезапно откинут копытца? — усмехаюсь я. — От загадочной болезни, да?
— Мне бы пошла роль вдовца, — его губы растягиваются в жуткой улыбке. — Я бы так горько порыдал на твоих похоронах.
— А теперь ты меня решил ножичком порешить? — вскидываю бровь. — Серьезно, Мальк? А потом? Думаешь, что тебе это спустит с рук моя мама.
Глупый и жалкий. И как же мне повезло, что я узнала о его планах до свадьбы с ним. Судьба ли это была или случайность, которая уберегла от мерзкого и жестокого урода?
— Я тебя любил, Тинара, — спускается кончиком ножа к шее.
— Какой бред.
— Ты сейчас пойдешь со мной, — понижает голос до шепота, в котором я улавливаю угрозу, — и меня и моих друзей. На прощание. Если справилась с двумя оборотнями, то с пятью тоже справишься.
Мои губы кривятся, будто я съела гнилой лимон, а затем я отступаю, когда в проулок ленивой и неторопливой шагом заходят Анрей и Эрвин.
Задерживаю дыхание. Вышитые золотом сюртуки, атласные жилеты, высокие сапоги, в руках по красному яблоку.
— Нет… — шепчу я.