И со своего наблюдательного поста он убрался первым.
К старухе Эванс он влетел встрёпанный, запыхавшийся, раскрасневшийся.
— Ну? — сухо спросила старуха, глядя, как Юджин пьет предложенную воду, как загнанная лошадь.
— Я же говорил! — выдохнул он. — Это Эрика! Герцог ей сделал предложение! Я сам слышал.
— Вот же черт! — воскликнула старуха, нервно сжимая кулаки.
— Но они поссорились, — продолжил Юджин, кое-как продышавшись.
— А! Это уже лучше! Надеюсь, он указал ей ее место?
— Как раз-таки наоборот. Она ему надерзила.
— Какая наглость! Что она себе позволяет! — возмутилась старуха, позабыв, что совсем недавно нечто подобное позволяла себе она. — Ну, зато у него поубавится прыти. Назвать нищенку невестой, это надо же быть таким глупцом!
Юджин тряхнул головой.
— Не думаю, что поубавится. Такие вещи только сильнее заводят, — возразил он.
Старуха насмешливо фыркнула.
— Не путайте свою похоть и желание обладать девчонкой и желание герцога жениться. Это две совершенно разные вещи. Это хорошо, что она показала свою дурную, избалованную натуру. Мальчишке-герцогу тоже надо как следует щелкнуть по носу.
— Не знаю, что вы там щелкать собрались, — грубо прервал ее сладкие мечты Юджин, — только он не отступится. Он сказал что-то о ее наследстве. Он хочет ее наследство.
— Что? — всполошилась старуха. — Откуда он знает?! И что конкретно он сказал?
Юджин пожал плечами.
— Он сказал что-то о великом даре, который ей якобы сделал отец, — голос его звучал язвительно. — Помимо приданого у нее еще что-то имелось, э? Теперь вы кошельком с золотом от меня не отделаетесь. Я мог бы стать сказочно богат, если б женился на Эрике.
— Ну, так не женился же, — хладнокровно ответила старуха. — Тут и говорить не о чем. Вы сами все испортили. Вините себя, что сбежали из-под венца.
— Все еще можно исправить, — промурлыкал Юджин, щуря глаза, как сытый кот. — Эрика глупышка. Герцогу отказала, оскорбила его. К тому же, у нее ребенок от меня. Значит, надо успеть втиснуться между ними, пока они в ссоре. А то ведь он не отступится от своего. Приду, упаду ей в ноги. Попрошу прощения. Наговорю много лестных слов. И стану ее мужем…
— Ну, и повесите себе на шею хомут, — не моргнув глазом, ответила старуха. — Потому что я что-то ничего не слышала ни о каких дарах, и уж тем более о завещаниях.
— Ну, вы разве признаетесь! — усмехнулся Юджин. — Надо просто поискать. Чем я и займусь. Чтоб уж наверняка жениться на богатой наследнице.
— Не говори глупости! — вспылила старуха. — И не отвлекайся от нашего первоначального плана!
— Что? Обвинить Эрику в поджоге? — усмехнулся Юджин. — Дураков нет, идти против невесты герцога. За это он может пребольно… как вы там сказали? Щелкнуть по носу? Вот и получайте ваши щелчки. От его щелчка у вас нос отлетит. И хорошо, если не вместе с головой.
— Трус! — вспылила старуха.
— Старая интриганка, — усмехнулся Юджин. — Нет уж. Отныне у меня свой план.
— Так чего ты приходил?!
— Посмотреть в ваши глаза, когда узнаете, что я тоже теперь претендую на денежки Эрики! — рассмеялся Юджин и, весело насвистывая, пошел прочь.
Такого удара старуха Эванс не ожидала.
Она даже пару раз пребольно куснула себя за руку, оставляя на перебинтованных кистях кровавые следы.
— О, надо как можно скорее от нее избавиться! — шипела старуха. — Пока герцог или Юджин не докопались до завещания. И пока эта дура малолетняя в ссоре с мальчишкой-герцогом… Ее никто не защитит!
Она молниеносно обернулась к дверям, за которыми подслушивали ее дочери.
— Быстро идите сюда, дурочки! —прикрикнула она, и девушки ввалились в комнату. — Слышали, что происходит?
— Нет! — закричала одна дочь.
— Да! —ответила другая.
Старуха поморщилась.
— Не важно… в общем, от вас требуется одно: подбить народ, чтоб они пошли и сожгли к чертям ее дом. Вместе с ней. Или подняли ее на вилы. Если один из этих хлыщей, что вокруг нее вьются, на ней женятся, нам не видать маркизата! Ясно?
— Но как мы это сделаем?! — выкрикнула одна из дочерей. — Надо было сразу ее в пожаре обвинить! А сейчас разве кто вспомнит о нашем доме? Тем более, он стоит, целёхонек.
— Значит, полыхнет какая-нибудь халупа! — в глазах мадам Эванс вспыхнул ад. — Это уж моя забота. А ваше дело быть в городе, среди людей. И в нужный момент поднять крик. Сказать, что это Эрика сделала. И поубедительнее! Приведете людей к ее дому, а потом скроетесь. Чтобы потом зачинщиков не нашли. Главное, успеть это дельце провернуть сегодня! Завтра может быть уже поздно.
Глава 11. Синева в глазах
К вечеру привезли девочку с нагноением на бедре.
Ох уж этот нелепый, жадный вредитель-врач!
Он тоже лечил ее какими-то ненужными примочками. А они не помогали!
А нарыв становился все больше!
У девочки был жар, она плакала от боли.
— Что за сердце у него должно быть, — ругнулась я, рассматривая огромный нарыв на тонкой детской коже. — Видеть, как ребенок мучается, и не помочь? А просто тянуть деньги!
Отец и мать девочки, по всему было видно, были состоятельны. Наверное, заплатили немало. Но толку не было…
— Это надо вскрыть, — решительно сказала я. — Промыть и принять настойку из грибов.
Услышав слово «вскрыть» девочка пронзительно взвизгнула и залилась слезами.
— Ну, что ты, — я погладила ее по голове. — Все не так страшно. Придется потерпеть, конечно, но сразу станет лучше!
— Больно, больно! — всхлипывала та.
Рози, словно нарочно гремя инструментами по железному поддону, сурово покачала головой.
— Нельзя быть такой трусихой! — сказала она. — У меня тоже нога болела. А госпожа Эрика раз! И поправила ее. Было немного больно, но терпимо. И ты вытерпишь!
Я невольно улыбнулась.
С таким складом ума, с такой решительностью Рози прямая дорога к Сестрам Умиротворения. Выучить яды и опасные лекарства, дозировки и рецепты… Да и небольшая толика магии у нее есть. Это тебе не простым хирургом быть.
— Рози права, — сказала я всхлипывающей девочки. — Потерпеть надо совсем немного. Тем более, что я дам тебе обезболивающую пилюлю.
— И больно не будет? — всхлипнула страдальца, подняв на меня полные слез и мольбы глаза.
— Почти, — сказала я.
— И держать ее не придется? Не надо связывать? — с надеждой сказала мать. — Это зрелище разрывает мне сердце!
— Да что вы, — ужаснулась я. — Она достаточно взрослая. Если уж привыкла к виду своей болезни, то вид крови уж точно перенесет. Ты не боишься крови, дитя?
— Да как будто бы нет, — неуверенно ответила девочка.
— Тогда милости прошу! — я указала на операционный стол.
Ну, это громко сказано — операционный стол.
На самом деле, это был просто стол, застеленный чистым полотном.
— Рози, пилюлю! — скомандовала я. И Рози, важная, серьезная, в длинном белом фартуке, как заправская сестра милосердия, поднесла пациентке пилюлю и стакан воды.
Девочка ее проглотила и послушно улеглась на спину. От страха глаза ее так и бегали, на лбу выступили бисерины пота.
— Теперь подождем, пока подействует, — как можно спокойнее сказала я. И обратилась к родителям девочки, топчущимся на пороге: — Вы можете присесть пока. Операция займёт совсем немного времени!
Я поддернула повыше платьице девочки, спустила чулок с больной ноги.
Воспаление было ужасным, огромным. Видно, чертов недоврач его вскрывал, но не прочистил.
Вредитель! От этого стало только хуже. Оно нагноилось с новой силой. Кожа вокруг него была багровой. Место, где врач вскрывал, было отмечено запекшейся кровью.
Рози деловито готовила перевязочные материалы, а я осторожно обрабатывала место операции спиртом.
Было видно, что пилюля уже подействовала. Девочка на столе сонно моргала, выражение тревоги и страха исчезло из ее черт. Но она все равно зорко наблюдала за моими действиями.