— Уходите! — повторила я.
Кажется, толпа все же приблизилась ко мне.
Несмотря на мои усилия.
Словно в безумии, я посылала последние силы в руки, останавливая, затормаживая их.
— Уходите…
Не знаю, чем бы это кончилось.
Растерзали бы меня люди, или просто покричали и разошлись.
Может, они побили бы меня камнями, и тем удовлетворились бы.
Не знаю.
Только в ночном небе прогрохотал выстрел.
— А ну, назад!
Голос, острый, как нож, полоснул по толпе. И та схлынула, отпрянула от крыльца, где стояла я.
— Пошли вон, скоты!
За обернувшимися на звук выстрела людьми я увидела Кристиана.
С прекрасным охотничьим ружьем в руках.
Волосы его развевались на ветру, синие глаза сверкали, как сапфиры. Даже издалека я видела, какие они синие и яростные.
Он, видно, спешил ко мне.
Не успел застегнуть одежду.
В сумерках белела его сорочка под обычно таким безупречным костюмом.
Сейчас он был расстегнут и в полнейшем беспорядке.
Словно Синеглазку стащили с постели, и он бежал ко мне в панике.
— Назад, сволочи, — процедил он сквозь сжатые зубы и наставил ружье на толпу. — Кто это сказал вам, что вы имеете право судить и убивать?
— Да оно разряжено! — заверещал докторишка яростно. Что за демон в него вселился?! — Бейте его!
Он успел только шагнуть к Кристиану. Выстрел прогремел одновременно с четким звуком, с каким патроном заряжают ружье.
Доктор с воплем упал и забился на земле, заизвивался, как пойманный карась.
— Кто-то еще хочет пулю? — спокойно спросил Кристиан, наводя ружье на толпу снова.
Как же мне было страшно!
О, господи! Как страшно!
Мне казалось, что сейчас все эти люди кинутся на Кристиана. Обезумевшие, озверевшие.
Что ружье? Ну, выстрелит он три раза, ну пять. А потом… потом неминуемо его захлестнет толпа людей, жаждущих крови.
Но он, кажется, так не думал.
Он стоял, чуть расставив ноги, и спокойно смотрел в искажённые ненавистью лица.
И я почувствовала, как моей дрожащей, обессиленной руки вдруг что-то коснулось, поддерживая и ободряя.
— На колени, — рыкнул Кристиан. И люди, словно зачарованные, подчиняясь его словам, начали опускаться на колени, затихая.
Я слышала только свое рвущееся из горла дыхание.
Я видела только его — идущего ко мне, огибающего фигуры, замершие в униженной позе перед своим герцогом.
Кристиан не торопился. Он шел медленно, впечатывая каждый шаг в землю.
И мне казалось, что среди людей мелькали юркие фигуры сыщиков, или шпиков, выискивающих зачинщиков.
Время от времени кто-то в толпе вскрикивал, и я видела, как люди падали лицом в землю, прямо под ноги к неторопливо шагающему Кристиану с ружьем в руках.
В одном вздернутом к ночному небу лице я узнала сводную сестру. Ну, ясно, кто науськал толпу на меня!.. Мачеха!
— В подземелье, — велел Кристиан кратко, и сестра, хрипя, словно ее душат, на коленях поползла в сторону города.
Он сделал еще несколько шагов и очутился рядом со мной, лицом к лицу.
Его рука поднялась и коснулась моей, дрожащей, напряженной до боли.
— Уже все, — произнес он, ничуть не удивленный моим странным жестом и тем, что я воображаю, словно могу удержать толпу. — Уже не надо.
Я медленно опустила руки. Крупная дрожь била мое тело.
Наверное, я свалилась бы вниз со ступенек. Но Кристина ловко подхватил меня, поднял на руки, прижал к себе.
— Ну? — шепнул он мне на ушко. — Поняла? Я об этом даре говорил. Отец выкупил для тебя титул. А Титул всегда дается с зерном магии. И у тебя оно прижилось чудесно. Только аристократы имеют право на подобную магию. У тебя оно есть.
— К…как ты узнал? —пробормотала я, прижимаясь к нему. После использования этой странной магии мне было холодно, и я готова была жаться даже к шелудивому ослику, чтоб согреться. Не то, что к Синеглазке.
— Ну, — протянул он, поднимаясь по ступеням к дверям дома, оставляя за спиной затихающий сад, — хотя бы потому, что глаза у меня не синие. Синими их видят только такие же, как я и ты.
***
Эти тени, что я приняла за шпиков… Это были силы Кристиана.
Не люди.
Его магия, его воля.
Ею он принуждал особо злостных буянов самих идти в кутузку. Наверняка, и о природе своих поступков они расскажут честно. И получат за это наказание.
Я слышала их мысли, тихие, как шепотки, струящиеся над садом.
«Она живет одна. Чем зарабатывает на жизнь? Наверняка потаскуха. Значит, нужно ее наказать!»
«Мне было скучно. Просто скучно. А тут заговорили о поджогах. Хотелось развлечься. Подумаешь, вздернули бы девчонку! Кому она нужна? Ничего же страшного не произошло бы! Кто бы расстроился из-за нее?»
«Она лечит моих пациентов! Лечит! Они выздоравливают, и я остаюсь без работы! Как она смеет?! О, какая боль!.. Ранение просто ужасное! И что мне делать? Как теперь вылечиться?!»
— За что они так со мной? — всхлипывала я.
Кристиан лишь крепче прижимал меня к себе и покачивал, будто убаюкивая.
— Не слушай их, — велел он. — Не трать свой дар на их мысли. Тебе нужно восстановить силы.
Но я капризничала, как ребенок.
— Какой еще дар, — да, я просто отказывала в это верить. — Старая Ивонна тоже видела твои синие глаза. И маленькая Рози! Ты мне голову морочишь.
— Старя Ивонна? — уточнил он. — И твоя шустрая воспитанница? Значит, они Дарители. Семья Дарителей, Ивонна, ее дочь и маленькая Рози.
— Что это значит? — бубнила я.
— Дар не берется из ниоткуда. Его берут у других людей. У Дарителей. Сами они почти не умеют им пользоваться. Чаще всего не умеют. Но другим могут подарить.
— Как? Что? Как это выглядит?
— Да как угодно. Бусинка, зерно граната. Какая-нибудь мелочь. Чаще всего блестящая и совсем крохотная. Когда ты принимаешь этот небольшой подарок, Дар переходит к тебе. И прорастает. Или не прорастает. Тут как повезет.
— Но я не помню ничего такого…
—Держу пари, что и Даритель не придал этому случаю значения. Ивонна же давно в вашем доме, так? Вероятно, с самого твоего детства? Она могла поместить Дар в куклу. В какое-то твое украшение. Надела сережки на тебя — и готово.
— Но почему я прежде ничего об этом не слышала? Дар, Дарители…
— Об этом не распространяются.
Я оглянулась назад.
Нет, не на темный сад, и не на длинную лестницу, по которой Кристиан меня уносил от произошедшего.
Я посмотрела на прошлое.
На тени тех людей, что остались далеко позади во времени.
Особым, только что открывшимся мне магическим взором.
Да, Ивонна частенько возилась со мной, с маленькой.
И такой странный выбор служанки — немолодой, некрасивой, необразованной, — удивил мадам Зина. Она не могла не заметить этого.
Наверное, она следила за мной. И перемену — если та произошла, — тоже заметила. Может, она тоже видела мои глаза синими?!
Вот почему она вцепилась в несчастную дочку Ивонны.
Ивонна отдала мне дар.
Кто знает, сколько раз Даритель может дарить.
— Это особая склонность души. Порыв. Искреннее желание, — подсказал Кристиан. Верно, тоже прислушивался к моим мыслям.
Мадам Зина тоже хотела Дар.
Поэтому она взяла к себе поближе Агату. В личные горничные.
Но то ли та не спешила давать Дар, то ли он не приживался у мадам Зина. На дурной, гнилой почве мало что всходит.
— Вот откуда такая ненависть, — пробормотала я, отслеживая в магических воспоминаниях судьбу несчастной девушки. — Мадам Зина просто не смогла добиться от нее желаемого.
И малышку Рози потому она к себе приблизила.
Но ее Дары тоже, верно, пропали зря.
Скорее всего. Поэтому мадам Зина выгнала их с такой злобой. Считала их бесполезными, а их Дары — никчемными и слабыми. Но дело было в ней самой.
— Твой Дар проснулся рановато, — сказал Кристиан. Он добрался до моей комнаты, уложил меня в постель, накрыл одеялом. Точнее, той рваниной, что я использовала вместо одеяла. — Еще бы несколько месяцев ему дремать. Но что сделано, то сделано.