Арик утёр рукавом нос и глаза. В его глазёнках всё ещё блестели слёзы, но внутренне он уже успокоился.
– Чем ты занималась на космическом корабле? – спросил он.
Роксанна замялась. Она ещё не была готова открыть окружающим, кто она такая. Как и слепые астро-телепаты Города Прозрения, люди её породы были жизненно необходимы для существования Империума, но их боялись не меньше, чем в них нуждались. И, как и в случае с большинством неправильно понимаемых вещей, страх перед их способностями превратил их в изгоев.
– Я помогала сделать так, что он гарантированно добирался туда, куда ему было положено, – ответила Роксана.
– И поэтому ты носишь бандану под своим капюшоном, – сказал Арик.
– Можно и так сказать, – ответила Роксанна, резко настораживаясь.
– Ты одна из этих навигаторов, да?
Роксанна вскинула голову и осмотрелась, пытаясь понять, не услышал ли кто вопрос мальчика. Если это было и так, никто не подал виду. Она склонила голову к Арику и начала говорить шёпотом.
– Да, – сказала она. – Но ты не должен никому рассказывать. Люди по сути не понимают, кто мы такие, и как мы делаем то, что мы делаем. Из-за этого они начинают бояться, а в таком состоянии люди могут сотворить жуткие вещи с тем, что их страшит.
Арик улыбнулся сквозь слёзы:
– Тебе не нужно об этом беспокоиться.
– В смысле?
– Все знают, кто ты такая, – сообщил он. – С того момента, как ты сюда пришла. Мой папа давно мне о тебе рассказал. Даже ещё до того, как ты ходила добывать для меня лекарство.
Роксанна была ошарашена:
– Люди знают, кто я такая?
– Ага, я уже несколько недель назад слышал, как народ об этом болтает.
Она откинулась на скамье, чувствуя, как с её плеч сваливается груз секретности. Роксанну всю жизнь учили, что обычные люди боятся её и попытаются затравить её при первой же возможности. Слова одного-единственного маленького мальчика и поведение окружающих её людей одним махом опровергли это утверждение, и жизнь внезапно засияла красками, как будто в вены девушки хлынул эликсир чистейшего света.
Она смотрела на простые, скромные, обыкновенные лица окружающих, теперь начиная видеть в них тех чудесных, сильных и решительных личностей, которыми они были. Они приняли её в свою среду просто потому, что она здесь очутилась, а не из-за каких-то там семейных связей, торговых соглашений или служебных контрактов.
– А правда, что у тебя под банданой есть ещё один глаз?
Роксанна кивнула:
– Да.
– Можно мне посмотреть?
– Увы, Арик, нельзя.
– Почему?
– Это может оказаться опасным, – пояснила Роксанна.
– Я слышал, что ты можешь убивать им людей.
Роксанна взъерошила волосы мальчика:
– Арик, ты не должен верить всему тому, что слышишь о навигаторах. Да, если люди поглядят на него, они могут пострадать, и поэтому я держу его прикрытым. Я не хочу никому навредить.
– А, – протянул Арик, но забыл о своём разочаровании, когда ему в голову пришёл следующий вопрос: – Но ведь ты можешь видеть будущее, правильно? Я имею ввиду, своим скрытым глазом?
– К сожалению, нет, – ответила Роксанна. – Мы просто водим космические корабли, вот и всё.
Арик кивнул с таким видом, словно он в полной мере понимал все сложности и все тонкости, проистекающие из принадлежности к касте, членов которой избегали, но вместе с тем и нуждались в них для функционирования Империума. К прослойке, которая была как могущественной, так и богатой, и всё же никоим образом не могла занять своё законное место среди людей, которым служила.
Роксанну внезапно осенило, и она спросила:
– Палладис понимает, что все знают?
– Не-а, он думает, что он один такой, – ответил Арик. – Я думаю, что от потери двоих сыновей у него слегка поехала крыша. Он никому не доверяет.
– Может, ты и прав, – прошептала Роксанна. – Арик, ты знаешь, что ты умный мальчик?
– Моя мама всегда мне так говорит, – самодовольно улыбнулся тот.
Она притянула Арика к себе и поцеловала в лоб.
– Ты даже не представляешь, какой драгоценный подарок ты мне только что сделал, – сказала она.
Он выглядел озадаченным, но кивнул ей с детской серьёзностью.
– Вот, позволь мне дать тебе кое-что в ответ, – сказала Роксанна, стягивая что-то с пальца и кладя это в центр его ладошки. Она сжала его пальцы поверх этой вещицы, прежде чем кто-нибудь успел увидеть, что она ему дала.
– Что это? – спросил Арик.
Роксанна улыбнулась.
– Волшебное кольцо, – ответила она.
За крепостными стенами Арзашкуна вздымались и опадали бесчисленными барханами белые пески Руб-эль-Хали. Кай прогуливался по пустынным бастионам и безлюдным башням, наслаждаясь праздностью своей походки. Пески за стенами хранили безмолвие, пылясь под тёплым сирокко [45], который доносил соблазнительные запахи жареного мяса, сдобренного пряностями подогретого вина и экзотических благовоний.
Кай водил пальцами по серебристо-золотым зубцам парапетов, напитываясь покоем от царящих в окрестностях тишины и безлюдья. Ничто не двигалось в песках, никакие призрачные охотники или похороненные воспоминания не грозили вырваться на поверхность, поскольку Кай всего лишь видел сон. Он обладал достаточно развитыми метакогнитивными способностями, чтобы осознать, что спит, и сформировать картину своего окружения с таким качеством, которое было за пределами возможностей большинства сновидцев .
Для Кая, Арзашкун был гораздо бо ́льшим, чем просто прибежищем от опасных сущностей Имматериума. Это было место, в котором он мог обрести покой, в полной мере отвлечься от своих бед и найти уединение. Сюда не имел доступа никто, кроме тех, кого Кай специально приглашал разделить с ним пространство грёзы, и сейчас он блаженствовал в тишине, которая наполняла каждую комнату и царила под куполами пышно украшенного строения.
Кай спустился по ступеням во внутренний дворик. Его походка была лёгкой, а мрачноё настроение, бывшее его постоянным спутником со времён бедствия на "Арго", понемногу улучшалось. Страх всё ещё не исчез, он таился на задворках его восприятия, но Кай больше не желал признавать его власть. Вспоминать означало чувствовать, а чувствовать означало переживать. Десять тысяч смертей, что кричали у него в голове, на какое-то время расстроили рассудок Кая, и астропат не был уверен до конца, что разум вернулся к нему в целости и сохранности. И всё-таки те несколько раз, когда ему удавалось сбежать в Арзашкун, были тем временем, когда он мог без свидетелей зализывать свои раны и испытывать все прелести созданного человеческим воображением, не боясь чудовищных воспоминаний и ужаса сопереживания.
Кай толчком распахнул двери в главный зал и втянул запахи ароматических ламп и свежей зелени. В центре помещения искрился круглый бассейн, чья чаша была облицована плиткой с ромбовидным узором золотого и алого цветов. Серебряный фонтан в виде героического воина с трезубцем поблёскивал в солнечном свете, лениво струящемся вниз через витражи купола.
Листья пальм слегка колыхались на ветерке, дующем из открытой двери; сильно пахло цитрусами и кальянным дымом. Воздух благоухал ароматами далёких стран давно ушедших времён, и для Кая связь с прошлым была мощной опорой в этом царстве воображения и грёз. Если бы он пожелал, то смог бы воплотить в явь любую прихоть своего сознания, но здесь уже было всё, в чём он нуждался: покой, одиночество и исчезновение тысяч голосов, шумно требовавших его внимания.
Кай петлял между поддерживающими крышу колоннами из мрамора и нефрита, направляясь к широкой изогнутой лестнице, которая вела наверх в крытую обходную галерею. С изящных арок свисали боевые знамёна, багряные, изумрудные и золотые, – награды, добытые в битвах, которые уже никто не помнил. Казалось удивительным, что такие ужасные и роковые для жизней тысяч людей события смогли забыться с такой лёгкостью. От солдат, что сражались в тех битвах, остался лишь песок Пустой Земли, но когда-то их жизни имели значение. И неважно, что ход истории снизвёл каждую из них до ничтожных песчаных крупиц. В своё время они были важны, в своё время они что-то изменили в мире.