10 марта отмечался всеобщий день свободы. /…/ Вся Петровская площадь (в настоящее время Вабадузе вяльяк), все улицы, ведущие туда, и склон холма Харьюмяги были черны от народа. Никогда раньше я не видела такой массы людей. Погода была прекрасная, светило солнце. Складывалось впечатление, что горожане собрались все как один, и у всех красные ленточки на груди. Помню, как готовили их у нас дома. И вправду, в стороне от этой радостной революционной демонстрации оставались лишь наиболее консервативные элементы: остзейское дворянство и высшие государственные чиновники, связанные с царской властью и старым порядком. По мнению всех остальных, они порвали со старым режимом угнетателей.[15]
Эстонцы были первыми, кто в том же году на конгрессе, состоявшемся в Тарту 24–26 марта 1917 года, приняли законопроект об автономии Эстонии, который был отправлен Временному правительству. Временное правительство видело, что требования эстонцев завышены, и сомневалось. Чтобы ускорить процесс и продемонстрировать силу, эстонцы Петрограда – солдаты и штатские – всего около 40 000 человек (из них 15 000 солдат), организовали митинг перед зданием Государственной думы, где снова были провозглашены требования местного совета.
5 июня 1917 года Временное правительство приняло закон об автономии Эстонии. Одновременно были отменены средневековые привилегии остзейского дворянства, утвержденные после капитуляции в 1710 году и по Ништадтскому миру в 1721 году. Комиссаром Эстляндской губернии Временное правительство назначило эстонца Яана Поска. Временный земский совет Эстонии, или Маапяэв, состоявший из 62 депутатов (в их числе и 4 большевика), начал свою работу в Таллинне в Тоомпеаском дворце.
Однако Эстония все еще оставалась в составе Российской империи. Вскоре начался развал российской армии. Для сохранения порядка на своей территории требовалось приступить к созданию эстонской национальной армии.
В годы Первой мировой войны в составе российской армии служило около 100 000 эстонцев, из них более 2000 офицеров. Теперь их хотели сосредоточить на родине в эстонских полках, для этого было получено разрешение от российских центральных властей. Хотя это было и не так просто – часть дивизий разрешили эстонцам покинуть свои части, часть была против этого. Тем не менее в Таллинне сосредоточилось более 4000 солдат из Эстонии.
Осенью 1917 года в России созрели условия для нового переворота – для победы большевиков. Вспыхнула следующая, Октябрьская революция большевиков, руководителем которой был Владимир Ульянов-Ленин, который признавал только одну – большевистскую – партию и верил в диктатуру пролетариата и террор. Мой дедушка по отцу, Эльмар Паю, не смог сразу попасть в Эстонию, в годы Октябрьской революции он был мобилизован в российскую Красную армию. Одетый в форму красноармейца, по вечерам после сражений он играл на трубе на могилах павших. Для защиты советской власти вскоре были созданы новые вооруженные силы. Важнейшей революционной силой в Эстонии была Красная гвардия, отряды которой были сформированы во всех уездах и волостях. В качестве революционных судов начали свою работу трибуналы и народные суды. Деду Эльмару, тем не менее, удалось бежать из Красной армии, и хотя во время побега он был ранен в ногу, это было «ничто по сравнению с красным террором». Эльмар присоединился к частям эстонской народной армии.
По воспоминаниям Эльсбет Парек, Октябрьская революция насторожила эстонский народ. Не было чувства упоения свободой, «ничего запоминающегося, впечатляющего».
Большевистский переворот на территории Эстонии готовил Военно-революционный комитет, руководимый Иваном Рабчинским, его заместителем был Виктор Кингисепп. Под руководством Виктора Кингисеппа начались выступления против Временного земского совета Эстляндской губернии и создающихся эстонских воинских частей.
После свержения руководимыми Лениным большевиками демократического Временного правительства России власть в Эстонии перешла от Яана Поски в руки большевиков. Были национализированы крупнейшие предприятия и банки. Одновременно изымались земли и поместья прибалтийских немцев – земля стала государственной собственностью. Эльсбет Парек описывает, как большевики арестовывали остзейцев.
Вместе с другими я была на улице, когда провели их (остзейских дворян) колонну: много стариков, которые с трудом передвигались в своих шубах, мужчины с гордыми лицами и представительной осанкой, мальчишки с испуганными лицами. Мужская половина дворянства Эстонии шагала меж штыков. Народ наблюдал молча. Немцев не любили,но и не злорадствовали над их судьбой. Было даже как-то неудобно смотреть на ковыляющих стариков. Первую часть дворян повели в здание элеватора, расположенного в порту. Распространялись ужасные слухи, что их хотят взорвать вместе с элеватором, если приблизится фронт. В действительности их отправили через Петроград в Сибирь. После заключения Брест-Литовского мира они были освобождены – те, что выжили в злоключениях. Отчаянный крик о помощи остзейских немцев ускорил приход немецких оккупационных частей на территорию Эстонии.[16]