Для того чтобы контролировать общество, следовало истребить межличностные «буржуазные» привязанности. В советском эстонском коллективе человек принадлежал коммунистической идее, партии и государству.
Люди, верой и правдой служившие своему отечеству и народу, вдруг стали врагами собственного государства. Меры, принимаемые руководством независимой Эстонии для укрепления своей страны и защиты интересов своего народа, были расценены как действия, направленные против СССР и революционного движения. Исполнение должностных обязанностей в Эстонской Республике квалифицировалось новой властью как преступление. Работа в качестве депутата Рийгикогу и Государственного представительного собрания расценивалась как участие «в активном антиреволюционном движении в контрреволюционном правительстве». Патриотическая деятельность по созданию эстонского государства (участие в Освободительной войне 1918–1920-х гг.) и защита его суверенных прав (принадлежность к «Кайтселийту» и «Найскодукайтсе») вменялась гражданам в вину. Положения Тартуского мирного договора, заключенного между Советской Россией и Эстонией 2 февраля 1920 года, в которых обе стороны обязались не применять санкций за участие в военных действиях, были преданы забвению. Участие граждан в общественной и партийной деятельности получило криминальную окраску, а деятельности любительских обществ была дана уничижительная оценка.[6] Советская система нуждалась во врагах, и эстонцы в глазах Сталина как народ выглядели не в лучшем свете.
Английский историк Саймон Сибэг Монтефиоре (Simon Sebag Montefiore) опубликовал историко-психологическое исследование «Сталин: двор красного монарха», где речь идет о Сталине и его подручных. Монтефиоре признавал, что сталинская система ненавидела все народы с чувством собственного достоинства. Особую неприязнь у большевиков вызывали эстонцы, финны, латыши, литовцы и поляки, державшиеся за свою культуру и свои традиции, когда в 1918 году они отделились от Российской империи. По идее Сталина, беженцев нужно было как можно скорее вернуть.[7]
Эстонцы опасались, что их могут заклеймить врагами народа и нежелательными элементами. Используя тогдашнее идеологическое выражение, историческая правда должна была истребить этих людей; остановить подобное развитие истории было невозможно. Согласно исповедуемой идеологии, Советский Союз был «железнодорожным колесом истории», где с помощью пара, электричества и энергии строили коммунистическое будущее, в котором было место только для сознательного советского человека. По своей воле или под давлением предстояло отречься от прежней ментальности, от старого самосознания. «Змеиные гнезда», разыскиваемые во всех углах сталинских плодовых садов, немедленно уничтожались.
Моя мама Айно Мади и ее семья принадлежали, по этой классификации, к «змеиному гнезду», которое «распространяло антисоветскую заразу». Остается только удивляться, почему коммунизм не верил в свою справедливость, почему он должен был так интенсивно истреблять и уничтожать. Почему летом 1941 года на железнодорожном вокзале в Валга коммунизму понадобились два охраняемых военными вагона для скота, заполненных детьми, где большинство из них уже успели умереть, и запах тлена перебивал запах сирени?
Этот вопрос записала перед своей смертью бабушка моей знакомой Кайри Лейво уже во время восстановления независимости Эстонии. Тогда за подобные вопросы уже не наказывали. Власти продолжали вещать о счастливом советском гражданине, о счастливом советском детстве, воспевая в красивых песнях Советский Союз, Ленина и пролетариат…
До восстановления независимости Эстонии я точно не осознавала всей многогранности истории. Да один только Уголовный кодекс РСФСР по своему содержанию полон ужаса и абсурда. И в нашей книге, по моим представлениям, он сам становится свидетельским материалом. То, что откладывается в памяти, и то, о чем хотят поделиться в воспоминаниях, меняет как историческую реальность, так и современность. Окончательную правду трудно определить. Как констатирует Франсуа Досс, «метаморфозы памяти могут стать таким же объектом истории, как и действительное течение событий в своих узких исторических границах».[8]
6
Aigi Rahi-Tamm. Küüditamised Eestis. – Eestlaste küüditamine. Mineviku varjud tänases päevas. Tartu, 2004, lk. 15–57.
7
Imbi Paju. Bolševikud on hoiatusmärk ajaloost. Intervjuu Simon Sebag Montefiorega. – Postimees 12.11.2004.