Всё оказалось не так страшно, и повреждения были не сильные. Я точно знал. Чувствовал. Только когда закончил, отстраниться сил найти смог не сразу. Прежде сделав ещё несколько размашистых движений языком, чтобы сделать приятно нам обоим. Моя же.
– Чего выделываться, – ухмыльнулся.
Теперь, когда её здоровью ничего не угрожало, отнес девчонку на солому. И снова не удалось положить осторожно. Снова забыл, что она неправильная, хрупкая. Ударилась.
И так жаль её, болезную, стало. Прямо сердце сжалось внутри. Но что я мог сделать? Если даже не понимаю, что с ней не так.
Отрезвила мысль, что ей силы нужны. Нужно поохотиться и накормить.
Да.
Только когда я вернулся, она уже спала. Съел дичь сам. Ей завтра свежего принесу. Пусть отдыхает, бедолага. Испугалась в лесу. Меня ещё не понимает. Натерпелась.
Постоял, полюбовался на неё мирно-спящую, спокойную. Свою. От радости шальной аж прыгать хотелось. И рычать во всю глотку.
Но вместо этого лишь тихо прилег рядом с ней. Хотелось быть как можно ближе. Вдыхать её аромат. Чувствовать тепло. К тому же сейчас она совсем не боится. Ну почти. Скромная, пугливая самочка мне попалась. Но всё равно буду беречь.
Моя.
Глава 4
Лежа рядом с самочкой, пытался понять, кто я, где я и что происходит. Не выходило. Часть воспоминаний, при том большая, словно стёрта начисто. Вообще ни в чем не уверен. И не помню ничего.
Знаю одно – из забытия меня вытащила именно эта хрупкая девочка. И она же – моя судьба. Вся моя жизнь с ней связана. Разгадать бы – почему. Только это вопрос второстепенный. И не особо важный.
Что делать, благодаря ей, и так знал. Обживать жилище, кормить её, заботиться, ну и регулярно… Хотелось бы только чтоб не боялась.
Только подумал, как она задрожала и открыла глаза. Я в темноте видел отлично. А вот сломанная самочка, похоже, – нет. Терла веки ладошками. Потянулась и чуть приподнялась. Холодно ей что ли, раз дрожит?
Схватил и к себе прижал, чтоб согреть. Я горячий. Со мной не замерзнет. Гордился собой, что могу позаботиться. Только это тоже странно, что она мерзнет. Ну что поделать – больная.
Она начала дергаться в сторону от меня.
– Раз мерзнешь, погрейся, куда?
Сообразила что ли? Умолкла. Замерла. Вот и правильно. Что от меня отползать-то. Наоборот бы…
И вот наконец она расслабилась, даже чуть прижалась. Когда её попка вжалась в мой пах, пришлось прикладывать массу усилий, чтобы не повторить свои фантазии. И так слюной её уже почти залил.
Но у неё даже запах изменился, страх почти пропал. Это хорошо. Нельзя пугать больше. Не буду. Так приятно её в руках держать. Сразу мысли глупые об отсутствии памяти не лезут. Вообще все мысли в паху. И вся воля направлена на то, чтобы себя сдерживать.
Она закрыла глазки и засопела снова. Уже не дрожит, и теплая вся. Вот. То-то же. А сначала уползала... И мне хотелось снова растянуть это время до утра, чтоб подольше с ней вот так полежать.
Хорошо.
Задремал совсем немного. Все налюбоваться не мог. И жалел.
Проснулся с первыми лучами солнца. А рядом – это чудо. Чуть не взвизгнул от счастья. Нюхал её, трогал осторожно, чтоб не будить, прикусывал совсем немножко, аж слюна капала. Приятно так. И так обидно стало, что она, проснувшись, притворилась, что дальше спит.
Опять не нравится ей что-то? Я же лаской. Глупая самка.
Чтобы не сорвать на ней свое раздражение, подорвался в лес. На охоту. Покормить надо. Может голодная – от этого и злая?
Далеко не пойду. Быстро надо. Да и кабана она не съест. Ей бы что поменьше, помягче, вкуснее. Ну и вдруг испугается опять одна-то.
Времени на то, чтобы отловить длинноухого и прикончить ушло совсем ничего. Но я не торопился сильно. Пусть осмотрится, обживется, осознает, как ей повезло. А я приду с пищей. Порадую.
Смотрю, а она в дверь высунулась. Встречает. Хорошая девочка.
Но тут же внутрь забежала обратно, спряталась. Поиграть хочет? Бодрым шагом шел к жилищу. Даже не подозревал о том, что у нас дальше выйдет.
А как вошел, застыл сначала от неожиданности. В угол забилась и зверем на меня смотрит. И снова запах страха. Да что с ней не так-то?!
Кинул ей добычу. Пусть увидит, какой я. Поймет.
Но она и этого не оценила. И судя по недоумевающему взгляду, который от дичи переводила на меня и обратно, и не понимала, что к чему. Оглядывалась вокруг зачем-то, будто искала что. Да что тут можно искать. Она, да я.
И заяц.
– Ешь, бестолковая, – подвинул тушку к ней ближе.