– Луна не простит такого! – закричала она напоследок, видно, решив поменять тактику и перейти на угрозы. – Мы женаты. Весь двор нам свидетель!
– Любой брак можно расторгнуть. А тем более, заключенный без метки и древнего ритуала, – холодно произнес Матлер, отвернувшись к окну. – Прощай, Джина.
Вздрагиваю, услышав произнесенное им имя. Дело в том, что саму меня зовут Дина. И такое совпадение резко бьет по нервам. Однако через секунду я напоминаю себе, что это, с наибольшей вероятностью, сон. А значит, и звать мою копию в нем должно соответственно.
Девчонка, к слову, меня и в самом деле многим напоминает. Черты лица чем-то схожи. Рыжая тоже. Правда, Альфа толстокожий лишь один момент верно подметил – блеклая она какая-то. Пусть и моложе меня лет на десять. Я-то уже за третий десяток перевалила. Но, как говорится, баба-ягодка. И не опять, а всегда!
Ухоженная, подтянутая, уложенная красиво. Одним словом, меня хоть на работе, хоть в булочной, хоть на вечеринке повстречай, а я любой платиновой моднице фору дам. Эту привычку я заимела еще после того, как рассталась со своей первой любовью. Банальный случай: муж, с которым мы встречались еще со старших классов, к сорока годам решил, что ему нужен кто-то помоложе меня. И ушел к своей медсестричке.
Потом отношения тоже особо не складывались. Как мне объяснил последний претендент на мою руку и жилплощадь – я слишком умная. И если за фигурой и гладкостью кожи я еще могла следить, от лишних килограммов умела избавляться, то от обременяющих меня избыточных извилин – увы, никак, отделаться не вышло бы...
Тем временем, Альфа продолжал равнодушно любоваться мягким лунным сиянием, порицающе заглядывающим в высокое окно. А я с изумлением заметила, что кадр на этом прощальном моменте надолго застыл. Что дало мне возможность рассмотреть мужчину получше.
М-даа… в таких, конечно, девчонки сразу влюбляются. Широкий разлет плеч, с этими, как их… «крыльями» спинной мышцы, что сужают силуэт ближе к поясу. Длинные, но видно, что накаченные ноги, обтянутые в зауженные на старинный манер брюки, что больше напоминают легинсы. Да и классический профиль Матлера не мог не восхищать строгими чертами привлекательного мужского лица.
Но дольше всего я зависла на волосах красивого паршивца! Слегка вьющиеся на концах, темно–серые с загадочным серебристым отливом, они манящими волнами ниспадали на сильные плечи.
«Всё. Хватит глазеть, – велела я мысленно самой себе, прикрывая глаза. – Вон, одна уже насмотрелась. Потом её горемычную стража еле от ног Альфы отодрала. Уводимая охраной девушка чуть было голень не вывихнула почти уже бывшему мужу, так она цеплялась за него!»
Веки-то я сомкнула, но просыпаться отчего-то не торопилась. Мысли же продолжали кружиться вокруг расставшейся пары.
Это что же получается? Он ее на утро первой брачной ночи бросил? Каким же надо быть гадом, чтоб так поступить? – злилась я, пытаясь ворочаться в постели, но у меня почему-то не выходило.
И проблема не в том, что я не могла шевелиться, а в том, что я не чувствовали ни где эта самая постель находится, ни как начать двигать конечностями, которые я больше не ощущаю. Ничего вообще: ни ног, ни рук, ни туловища…
Это что же я за существо такое без конечностей? Бесконечное?..
В следующую секунду все мои чувства и мысли вытеснил один всепожирающий страх. А вдруг меня уже и вовсе нет в живых?! – ужаснулась я, отчаянно заморгав глазами. Вот их-то я всё еще ощущала!
И это немного успокаивало. Вряд ли бескрайние призраки обладают моргающими ресничками. А на моих еще и застывшие слезы имелись!
Но важнее всего, что я снова видела!
Глава 2
Однако на этот раз предо мной был не сумрак мрачной комнаты, а предрассветная красота густого леса, исполненная сказочной таинственности. Первые лучи восходящего солнца пробивались сквозь листву, придавая этому естественному зеленому пологу золотистое сияние. Ноги по самые щиколотки утопали в прохладном ковре зелени, а воздух был наполнен свежим ароматом растений.
А среди всей этой красоты бродила одинокая девушка, чьи глаза опухли от пролитых накануне слез. Простоволосая, в истрепанной одежде из дорогой парчи, она шла вперед, не разбирая дороги. Ее отчаяние и безысходная печаль были настолько осязаемы, что мне чудилось, будто я ощущаю их всей сущностью своей потерянной во времени души.
Где я? Когда? В какой эпохе?.. Одежда и убранство спальни, из которой нас так бесчувственно прогнали, соответствовало позднему средневековью. Как я могла угодить сюда?