— Это не так уж далеко от истины, — признал Атхарва, оглядываясь на заключенную в тяжелую броню фигуру Ашубхи.
Отверженные Мертвецы сильно изменились с тех пор, как Кай видел их в последний раз. Нагрудники из кованого железа, округлые наплечники и архаичные шлемы придавали им сходство с воинами-варварами предшествующей Объединению эпохи, с кровожадными дикарями, правившими Старой Землей до прихода Императора. Шубха даже нес в руке деревянный щит.
Кай всегда знал, что его спутники-беглецы настоящие воины, но теперь, когда он увидел их полностью экипированными для сражений, Кай не мог не вспомнить, что эти люди будут защищать его только до тех пор, пока это согласуется с их целями. Стоит ситуации измениться, и он им больше не будет нужен.
— Где вы раздобыли броню и оружие? — спросил он, заметив причудливый арсенал, которого хватило бы и на втрое больший отряд.
— Какие-то дураки встали у нас на пути, — сказал Атхарва. — Но теперь они все мертвы.
На фоне черного металла, серой стали и коричневых кирпичей каждый из воинов выделялся собственным светом. Кай знал каждого из них по цветам и оттенкам ауры: у Тагоре, Шубхи и Ашубхи преобладали агрессивные пурпурно-красные и убийственно-серебристые тона, Атхарва казался золотым, с пятнами цвета слоновой кости и пурпура, а Севериана как будто окутывала серая грозовая туча. На выступе скалы Кай увидел Кирона и Джитию, остатки их ауры растворялись в воздухе, словно тепло затушенного костра.
— Мы потеряли Джитию и Кирона, — не скрывая искренней печали, сказал Шубха. — Среди атаковавших был один мерзавец, умеющий хорошо драться.
— Но он сбежал, словно побитая дворняжка, — добавил Тагоре.
— Он вернется, — сказал Ашубха. — Такие, как он, никогда не сдаются.
— Значит, в следующий раз мы его прикончим, — заявил Тагоре, скаля зубы.
Кай увидел, как аура над его головой блеснула холодным металлом, словно кто-то натянул поводок. От всплеска ярости у Тагоре вздулись и перекатывались мускулы, но Пожиратель Миров сделал глубокий вдох и отвернулся, восстанавливая контроль.
— Где мы? — спросил Кай, стараясь определиться с ощущениями.
— Все еще в Городе Просителей, — ответил Атхарва. — Только теперь в восточной его части.
Кай кивнул. По неясному гулу жизни и мыслей он и сам догадался, где они находятся. Головная боль стала довольно интенсивной, но терпимой, и он осознал, что с необычной легкостью привыкает использовать слепозрение вместо дорогостоящей аугментики. Немало времени прошло с тех пор, как он в последний раз ориентировался и познавал мир при помощи своих психических способностей.
Впереди громоздились горы, такие высокие, что казалось, им нет конца. Пусть и лишенные своих вершин, горы хранили чувства и переживания всех, кто прошел их крутыми склонами за все долгие-долгие века, с того самого дня, когда титаническое столкновение материков заставило земную кору выгнуться хребтом из глубин древней морской пучины. Пелену долговечной устойчивости, окутывающую горы, прорезал сверкающий луч психической энергии, тянувшийся от Пустой горы до самых далеких уголков Галактики. Сейчас, когда непосредственная угроза оказаться в ее недрах отступила, вид Пустой горы вселял в Кая странную уверенность, словно едва слышный голос старого проверенного друга.
Воздух над городом наполняла плотная смесь запахов: пот, кипящий жир, протухшее мясо, специи и парфюмерия. Но дышалось легко, и ветер, налетавший с высоких склонов, казался не холодным, а приятно освежающим.
Тагоре поднял тело Джитии и забросил его на плечо, и Ашубха, проявляя немного больше уважения к павшему брату, взял на руки тело Кирона. Севериан молча направился к расщелине между скал, ведущей к крутому откосу, почти вертикально поднимающемуся к окруженной стеной вершине.
— Пошли, — сказал Атхарва. — Осталось совсем немного.
— Немного чего? — спросил Кай.
— Дороги до храма Печали, — пояснил Атхарва.
Храм Печали оказался не столь зловещим, как можно было предположить по его названию. Это было внушительное здание, построенное из тысяч разномастных кусков мрамора, значительно возвышавшееся над соседними домами. Здание располагалось в самом конце сужающейся теснины, а его фасад украшало множество статуй — скорбящих ангелов, матерей с мертвыми младенцами на руках и танцующих скелетов. В глубоких альковах скрывались жнецы, а над мраморными телами павших героев склонялись плакальщики из полированного гранита. Любой мастер из гильдии строителей, возводивших великолепие Дворца, с первого взгляда отверг бы эти эклектичные украшения, но, несмотря ни на что, храм обладал величием и излучал доброту и красоту, о чем нынешние строители Дворца не могли и мечтать.