- Об этом я ещё не думала. Совру что-нибудь на ходу, - отмахнулась я, надрезав верёвки, стягивающие его запястья.
Аэрон уже торопился в нашу сторону, таща кипяток.
Всё случилось так, как я и спланировала. …. За одним исключением – Темп не вырубил бедолагу, он его убил. …Быстро, чётко, одним ударом моего ножа прямо в сердце.
На какой-то момент я потеряла дар речи и способность ясно мыслить. И как я не учла подобного варианта, глупо понадеявшись, что Темп должен проявить такое же сострадание!
Я жутко злилась на саму себя, но ничего не могла с собой поделать, не могла противиться этому странному чувству симпатии вопреки. Несмотря на то, что Темп убил одного из наших людей, несмотря на то, что я совершенно не знала, каков человек из себя этот Темп – мне как сумасшедшей всё равно хотелось помочь ему сбежать. Даже учитывая то, что он мог легко убить и меня тоже. Особенно меня! Ведь я была сестрой того, кого он так люто ненавидел.
Но ухватив меня крепко за локоть, Темп продолжал тащить меня в сторону границы. И я послушно переставляла ноги, держа рот на замке.
Почему я так поступила?! О, мне бы самой хотелось знать. …Это было нечто за гранью нормального понимания. Нормального - в смысле для наших островных законов. Другая на моём месте уже давно бы подняла крик, отбивалась и драпала в сторону укреплений. Только не я.
Нет, чего … я сделала попытку, когда впритык подошла к граничной полосе. Потому что знала, что как только моя нога окажется на территории Одичалых – Темп имеет полное право убить меня с чистой совестью.
- Прощай, Темп, - бросила я, застыв на месте.
- Сама пойдёшь или мне тебя ударить? – по всему было видно, что парень сдерживает в себе кучу эмоций, играющих против меня. …И как он смотрел! Словно впечатывал меня в каждую секунду времени. Таких взглядов я ни у кого не видела – умных, тяжёлых, неоспоримых.
- Я вернусь обратно, - шепотом выдавила я, чувствуя недоброе всем своим сердцем и другими органами.
Словно подтверждая мои мысли, Темп отрицательно покачал головой:
- Ты не вернёшься, Лаванда, уже нет. Я решил, что ты пойдёшь со мной или же я понесу твоё бесчувственное тело. Выбирай.
- Зачем? Уходи, тебя скоро кинутся! А …. поняла, - до меня действительно дошло. – Хочешь отомстить Ронану!
Рванувшись изо всех сил, я лишь подалась назад. Темп успел перехватить и сдавить меня ещё сильнее. Тогда я укусила его - за что тут же заработала от него по лицу.
- Темп, я ни в чём перед тобой не виновата! Я не заслужила этого жуткого возмездия Одичалых, я не дам вам меня изнасиловать и отправить домой по частям! У тебя ничего не выйдет, я убью себя раньше! – крикнула я, и это было последнее, что я запомнила.
Глава 3
Моё пробуждение оказалось похоже на пробуждение после тяжёлой болезни – голова шумит и раскалывается, тело вялое и затёкшее, во рту сухо и хочется кашлять. Но когда я открыла глаза, приняв вертикальное положение – мне стало ещё хуже!
Каким-то образом я оказалась сидящей на ступенях постамента, окруженная толпой чужих людей. Мрачная исходящая от них осуждающая тишина мгновенно прояснила моё сознание. Слева от меня стоял высокий широкоплечий Темп, и в воздухе остро пахло ненавистью и неодобрением. Мои руки были связаны за спиной, и я успела заметить, как Темп нервно перебирает пальцами по рукоятке своей дубины.
Он принёс меня в свою колонию - и Одичалые жаждали моей крови.
- Это был твой выбор, Лав, - бросил он вдруг, не оборачиваясь ко мне. – Я предлагал тебе идти самой.
- Притащил меня на растерзание, - хмыкнула я с грустью, обводя взглядом эти недобрые лица вокруг. – Боже, какая же я дура.
- Один из законов нашей колонии гласит: всё добытое разделить. Щедрость выражает преданность, - из толпы ко мне шагнул молодой мужчина. Присев рядом со мной он улыбнулся. Все в Исходе были наслышаны о предводителе Одичалых. О, это был уникальный тип – никогда не впадал в ярость, не орал, никого собственноручно не убивал, он умел говорить тихо и спокойно, даже ласково. Но каждое его слово заползало под кожу ядовитой змеёй, вонзая там в тебя свои клыки. Мягкий голос, правильно подобранные убийственные слова, проникающий взгляд и сияющая коварная улыбка поражали ничуть не меньше стрел. Ему подчинялись беспрекословно, его уважали и побаивались. Потому что это были не просто сладкий голос и милые улыбки – это был неоспоримый лидер с голубой кровью, потомок брошенных в заключение аристократов. Всё в нём выдавало отпрыска высшей касты – в первую очередь цвет глаз, острый ум, манера держать голову, походка, жесты, произношение, видимый стержень характера. И то, что он жил на одном острове с нами, пил ту же воду и спал на таком же набитом травой матрасе – ничуть не делало его равным с остальными.