По мере того как кабриолет ехал, человек чувствовал, что внутри его что-то с силой тянет назад.
На рассвете он выехал в открытое поле; город Монрейль остался далеко позади. Он смотрел, как белел горизонт; смотрел, ничего не видя перед собою, на холодные картины зимнего рассвета. Утро имеет свои призраки, как и вечер. Он их не замечал; но помимо его воли, в силу какого-то чисто физического чувства, эти черные силуэты деревьев и холмов прибавляли к мятежному состоянию его души что-то сумрачное и роковое.
Всякий раз, как он проезжал мимо уединенных домов, встречавшихся вдоль окраины дороги, он думал: ведь живут же здесь люди, которые теперь спят спокойно.
Мирная рысь лошади, бубенчики хомута, стук колес о мостовую производили убаюкивающий монотонный звук. Все это прекрасно, когда человек весел, но кажется мрачным, когда он грустен.
Совсем рассвело, когда он прибыл в Гедин. Он остановился перед постоялым двором, чтобы дать передохнуть лошади и покормить ее.
Лошадь была, как говорил Скоффлер, из мелкой породы Булоннэ — с большой головой, толстыми боками, короткой шеей, но вместе с тем широкой грудью, широким крупом, тонкими, суховатыми, но сильными ногами. Эта порода некрасива, но крепка и вынослива. Доброе животное сделало пять миль за два часа и нисколько не было взмылено.
Мадлен не слезал с тильбюри. Конюх, принесший овес, вдруг нагнулся и стал рассматривать левое колесо.
— А далеко ли вы так скачете? — спросил он.
Он отвечал почти не выходя из своей задумчивости:
— Почему вы спрашиваете?
— Издалека приехали? — продолжал конюх.
— Я сделал пять миль.
— А!
— Почему вы говорите: а?
Конюх опять нагнулся, помолчал, не отрывая глаз от колеса, и поднял голову:
— Вот колесо, которое проехало только что пять миль, не спорю, да только скажу вам, что теперь оно уж наверное не в состоянии будет выдержать и четверти мили.
Он поспешно слез с кабриолета.
— Что вы говорите, любезный?
— А то говорю, что чудеса еще, что вы проехали пять миль и не свалились вместе с лошадью в какой-нибудь овраг. Посмотрите сюда!
Колесо действительно было сильно повреждено. Столкновение с экипажем раскололо две спицы и сломало ступицу, у которой почти выскочила гайка.
— Нет ли тут поблизости каретника, любезный? — спросил он конюха.
— Конечно есть, сударь.
— Сделайте одолжение, сходите за ним.
— Да он в двух шагах. Эй, дядя Бугальяр!
Дядя Бугальяр, каретник, стоял на пороге своего дома. Он пришел, осмотрел колесо и скорчил гримасу, как хирург, свидетельствующий сломанную ногу.
— Можете вы тотчас же починить это колесо?
— Как же, сударь.
— А когда я могу ехать?
— Завтра.
— Как завтра?
— Да тут работы на целый день. Разве вы куда спешите?
— Очень спешу. Мне надо пуститься в путь через час, не позже.
— Невозможно, сударь.
— Я заплачу сколько надо.
— Невозможно.
— Ну так через два часа.
— На сегодняшний день и думать нечего. Надо приделать две спицы и поправить ступицу. Вы сможете ехать не раньше завтрашнего дня.
— Но мое дело не терпит до завтра. А если вместо того, чтобы чинить это колесо, его заменить другим? Ведь вы каретник?
— Так точно.
— Не найдется ли у вас колеса на продажу? Я мог бы отправиться в путь тотчас же.
— У меня нет сейчас готового колеса для вашего кабриолета. Колесо нелегко подобрать, надо пару.
— В таком случае, продайте мне пару.
— Ну, сударь, не все колеса приходятся впору ко всем осям.
— Все-таки попробуйте.
— Напрасно будет. У меня есть на продажу только колеса для повозок. У нас тут попросту.
— А нет ли у вас кабриолета напрокат?
Каретник с первого же взгляда узнал, что тильбюри наемный. Он пожал плечами.
— Нечего сказать, славно вы отделываете экипажи, которые нанимаете! Кабы у меня и был кабриолет, и то я бы его не дал вам.
— Ну, так продайте.
— Говорят вам, нет у меня.
— Как! Нет никакой таратайки? Вы видите, я неразборчив.
— Мы ведь живем в глуши. Правда, есть у меня там в сарае старая коляска, принадлежащая одному буржуа; он дал мне ее на хранение и употребляет ее в дело раз в месяц. Я бы вам дал ее — мне все равно, да только надо, чтоб буржуа не видел, как вы проедете мимо; а во-вторых, это коляска: потребуется пара лошадей.
— Я найму двух почтовых лошадей.
— Куда же вы едете, сударь?
— В Аррас.
— И хотите добраться туда сегодня?