Поговорив с сестрой, он подошел к Фантине.
Фантина каждый день ждала появления господина Мадлена, как ждут луча тепла и радости. Она говорила сестрам: «Я чувствую, что живу, только когда господин мэр около меня».
В тот день у нее была очень сильная лихорадка. Но как только она увидела мэра, она спросила:
— А Козетта?
— Скоро, скоро, — отвечал он, улыбаясь.
Господин Мадлен общался с Фантиной как обыкновенно. Вся разница была в том, что он пробыл у нее целый час вместо получаса, к великой радости Фантины. Он просил окружающих, чтобы больная ни в чем не чувствовала недостатка. Заметили, что была минута, когда лицо его сделалось сумрачным. Но это объяснилось, когда узнали, что доктор, наклонившись к его уху, прошептал: «Очень плоха».
Затем он вернулся в мэрию, и конторский мальчик видел, как он внимательно рассматривал подорожную карту Франции, висевшую в его кабинете. В то же время он записал несколько цифр на клочке бумаги.
II. Проницательность Скоффлера
Из мэрии он отправился на самый конец города к одному офранцузившемуся фламандцу Скоффлеру, который «отдавал внаем лошадей с кабриолетами по желанию».
Чтобы добраться до этого Скоффлера, самый короткий путь лежал по захолустной улице, где помещался дом священника того прихода, к которому принадлежал господин Мадлен. Кюре прихода был, говорят, человек почтенный, достойный, всегда подающий добрые советы. В ту минуту, когда господин Мадлен проходил мимо священнического дома, на улице был всего один прохожий; он-то и заметил, что господин мэр, пройдя мимо дома, остановился, простоял несколько мгновений неподвижно, потом, повернув обратно до дверей священнического дома, он с живостью схватил молоток у двери и приподнял его; но вдруг снова остановился как вкопанный, постоял в раздумье и вместо того, чтобы опустить молоток, тихо положил его на место и продолжил свой путь скорее прежнего.
Господин Мадлен застал Скоффлера дома; он был занят починкой хомута.
— Дядя Скоффлер, — сказал он, — есть у вас хорошая лошадь?
— У меня все лошади хороши, господин мэр, — заметил фламандец. — Что вы называете хорошей лошадью?
— Лошадь, которая в состоянии сделать двадцать миль в один день.
— Черт возьми! Двадцать миль не шутка! И в упряжи?
— Да.
— А сколько времени ей можно отдыхать после путешествия?
— В случае надобности, она должна пуститься в обратный путь на другой же день.
— И пробежать опять то же расстояние?
— Да.
— Эге-ге! Вы сказали — двадцать миль?
Господин Мадлен вынул из кармана клочок бумаги, на котором записаны были цифры. Он показал их фламандцу; то были числа: 5, 6, 8 1/2.
— Вот видите, — сказал он. — Всего-навсего девятнадцать с половиной, — почти что двадцать.