Что касается официальных заявлений Московской Патриархии, обращенных к мировому мнению, нет надобности останавливаться на них подробно; эти заявления ревностно пропагандируются и выдаются за истину, хотя всем известно, что это одна и та же постоянная ложь с целью попытки убедить мир, что в СССР нет религиозных преследований, существует свобода вероисповеданий и так далее. Также хорошо известно, что эта ложь существует, чтобы прикрыть от имени Церкви прямо противоположное положение.
Но размеры лжи и ее значение может правильно оценить только непосредственный свидетель и член Русской Церкви, который несет весь груз религиозной жизни в современной России. И настоящий очерк можно рассматривать именно как рассказ свидетеля.
В настоящее время в отношениях внутри Московской Патриархии сохраняется статус-кво на основе сергианской декларации 1927 года. Это единственный фундаментальный и в своем роде "символический" документ, который определяет отношения с правительством и всю деятельность Московской Патриархии по сей день. Ввиду ее исключительной важности следует ее подвергнуть особому анализу, хотя в тридцатые годы ее много раз обсуждали. Однако сейчас мы можем сделать существенное наблюдение.
Основная идея декларации - это развитие православной жизни на всех уровнях при условиях верности новому общественно-политическому и экономическому строю. На первый взгляд, перед нами призыв к исключительно духовной жизни, очищенной от мирских политических симпатий, которые сковывали Церковь в прошлом. Декларация обходит молчанием только один пункт - значение идеологии в новом правительстве. Митрополит Сергий как-то "не заметил" роль идеологического руководства партии в жизни нового правительства, хотя большевики с самого начала объявили о полной непримиримости их идеологии с любой другой. Но именно в этом заключается вся суть декларации и всей последующей истории Московской Патриархии. Все несогласные, в соответствии с идеей декларации, становились не идеологическими, а политическими "врагами", а Сергий и его последователи, так хорошо принятые большевиками, связали Церковь по рукам и ногам верностью не столько правительству, сколько, в основном, коммунистической идеологии.
Мы можем лишь с горечью убедиться, получая доходящую до нас информацию, что ни Запад, ни восточные Церкви не понимают (а, возможно, не хотят понимать) всю сложность не только внешних, но и внутренних условий жизни Русской Церкви. Но в то же время в Советской России едва ли найдется верующий, который не испытал острый внутренний конфликт с политикой Московской Патриархии. Ибо любой верующий христианин, будучи одним из членов Тела Христова, не может не чувствовать свою личную ответственность за жизнь Церкви. Мысль об этом не может не возникнуть у верующего при виде условий, в которых сейчас находится Русская Церковь. Всем ясно, что это одно из проявлений веры. У новообращенных этот конфликт происходит с особой остротой - у тех, кто, милостью Божией, даже сейчас приходит к вере во Христа.
Этот факт обращения сам по себе кажется необычным в современных условиях. Несомненно, происходит явный приток верующих в Церковь, несмотря на тот факт, что правительственная машина, беспрецедентная по силе и масштабу, направлена на искоренение самого чувства веры в "советском" человеке. Кажется, что даже сама память о Боге и религии изгнаны из жизни обычного жителя советской страны. Церковь также принуждена была молчать, но молчание это лицемерное, поскольку, чтобы уверить мир в хорошем положении церковной жизни в России, официальные представители Церкви буквально не закрывают рта. Московская Патриархия не особо задумывается о какой-то апологетике, хотя разве не сейчас и именно "пред царями и правителями" следовало бы тем, кто считает себя последователями апостолов, свидетельствовать об истине веры Христовой? Увы, апостольский голос просвещения не раздается в Московской Патриархии. Но тем не менее русские неисповедимыми путями Господними сами приходят в Дом Божий - куда еще им идти в поисках истины? Вот убедительное свидетельство, что воистину Дух дышит, где хочет. Мы видим также явные примеры Божия Провидения, когда человеку внезапно открывается другой мир; мы знаем также, как "случайная" встреча, "мимолетный" разговор, историческое свидетельство, даже брошюра по "научному" атеизму становятся, иногда не реализуясь, поворотным пунктом в духовной жизни человека. А потом, когда он решит, наконец, изменить свою жизнь и приходит в Церковь, то здесь нередко случаются глубоко драматичные конфликты. Часто новообращенный, почувствовав истину православно-христианского учения, приходит к священнику и просит его крестить. Потом, обретя для себя в священнике духовного отца и возродившись через благодать крещения, верующий обращается к церковной жизни со всей силой новопросвещенной души. Он хочет чувствовать себя (и действительно чувствует!) как чадо церковное, чадо своего духовного отца. А потом, оказавшись в церковном окружении без каких-либо специальных знаний, а только с силой проснувшегося христианского религиозного чувства, вдруг видит, что школы духовного роста, которого жаждет его сердце, не существует! Церковная жизнь - это всеобщий и глубокий беспорядок, о жизни приходов могут вообще не говорить, тем более о монастырях. Ему негде обрести молитвенный опыт, никто не отвечает на многочисленные вопросы, возникающие и по поводу личной жизни, и общественной. Но на все затруднения новообращенного его наставник уклончиво отвечает, что это "трудная ситуация", "условия неподходящие", существует "давление" и так далее. В конфиденциальных условиях он может даже прямо объяснить, что все дело в давлении со стороны властей, но что из "высших соображений", которыми руководствуется Патриархия, нужно быть терпеливыми, смиренными, готовыми к компромиссу. И верующий, исполненный глубокого уважения к сану священника, в почтении перед человеком, который его крестил, зная, наконец, свой опыт и греховность, с доверием принимает поучения своего духовного отца. И он стремится подавить в своей душе чувство неудовлетворенности ситуацией в Церкви и ее отношениями с правительством, он пытается убедить себя, что просто не понимает трудное положение епископата и его мудрость, и старается думать, что, в общем, все достаточно нормально. В результате он с самого начала своей христианской жизни воспитывается в двуличии. То же самое происходит и с новым поколением верующих из традиционных семей с единственной разницей, что в большинстве случаев они уже с детства воспитываются в духе безоговорочного принятия всех действий Патриархии. Очень показательно здесь использование завета смирения: христианское понимание смирения как борьбы с гордыней используется как оправдание бездействия Церкви, когда ее атакует внешний или внутренний враг. "Наше Царствие не от мира сего", - говорят защитники Патриархии, оправдывая ее бездействие в то время как Церковь в России разрушают. Но разве Церковь как организация не является выражением Церкви как организма, и разве она не призвана действовать в миру? Иначе зачем так сильно пытаться сохранить именно организацию, делая для этого всевозможные уступки?