Архиепископ Леонтий сам пережил жестокие преследования в годы до развязывания Второй Мировой войны. Трижды его сажали в тюрьму, и после он вспоминал, как, когда вместе с ним оказались в заключении несколько епископов и священников, они под пристальным наблюдением звероподобных охранников сумели провести литургию, притворяясь, что играют за столом в карты. Большинство заключенных в тюрьме готовились умирать в совершенно нечеловеческих условиях. Некоторые служили литургию на теле какого-нибудь умирающего страдальца, признаваемого мучеником, поскольку литургия всегда совершается на мощах мучеников.
Владыке каким-то образом удалось выбраться из тюрьмы, и некоторое время он вынужден был прятаться на чердаке, где постоянно лежал в мешкообразном гамаке; чтобы не выдать своего присутствия шагами, передвигался только глубоко ночью, когда жильцы внизу спали. Такие условия жизни христиан, преследуемых в СССР, кажутся нам, в свободном мире, невероятными только из-за охлаждения нашей собственной православной веры. Но если бы мы жили по православному календарю, когда каждый день читается Писание и поминаются святые и мученики, мы бы поняли.
Когда немцы в 1941 году вступили в Россию, свобода веры была восстановлена, и для уцелевших священников открылось огромное поле деятельности. В это время архимандрит Леонтий находился в Белоруссии, где вскоре был посвящен во епископа в прославленной Почаевской лавре, которая до того времени находилась на польской территории и поэтому избежала разрушения Советами. Между 1941 годом, когда он было посвящен во епископа, и 1943 годом, когда уехал на Запад, он был епископом Житомирским и рукоположил более трехсот священников и участвовал в нескольких хиротониях, открыл сотни церквей. Его энтузиазм и чуткое отношение к людям сделали его выдающимся архипастырем, который, проводя Богослужения, уносился в другой мир. Его возвышенный голос, казалось, парил над земными бурями, но его острый ум никогда не отрывался от реальности. Он продолжал свою церковную деятельность в том же духе в Австрии и Западной Германии после войны, а потом был назначен епископом Парагвайским и Чилийским в Южной Америке (как раз перед его смертью частью его епархии стала и Аргентина).
В Чили он основал монашескую общину, один из членов которой, Савва, стал позднее епископом Эдмонтонским (в Канаде). Владыка ввел его в монашеское братство, вдохновил идеалом монашества, постриг его, сделал самостоятельным пастырем, который позднее как ревностный епископ начал движение духовного обновления в Русской Церкви и сейчас известен как летописец чудотворной жизни блаженного архиепископа Иоанна (Максимовича).
Во время своих поездок в свободном мире архиепископ Леонтий изучил прискорбное состояние православной братии в Греции. Они страдали от модернистских влияний на православную жизнь, символом которых стал новый папский календарь, насильно навязанный в двадцатые годы двадцатого века. Он поехал в Грецию и участвовал в посвящении епископов для верующих, которые жили по старому календарю, установив таким образом тесный контакт между ними и Русской Зарубежной Церковью.
Вскоре он стал архиепископом и основал монастырь Успения Пресвятой Богородицы из монахинь, которых перевез из Святой Земли. Сейчас при этом монастыре действуют сиротский приют и школа имени святого праведного Иоанна Кронштадтского. Эти монахини, возглавляемые игуменией-праведницей Алексией, получили благословение на подвижническую жизнь у оптинского старца Нектария, сейчас прославленного святого. Его традиций они твердо придерживаются в монастырском воспитании послушниц.
Архиепископ Леонтий был пламенным защитником истины и бесстрашно поднимался во всей своей духовной мощи, чтобы изничтожить любое проявление неправедности. Уже при первой встрече с архиепископом Иоанном (Максимовичем) в Париже он понял, что перед ним живой святой, как те, которых он видел и с которыми жил в многострадальной России. С любящим сердцем он склонялся перед духовным авторитетом блаженного Иоанна и поддерживал его, когда на него клеветали те, кому не хватало опыта живого общения с настоящими Божиими святыми. Когда эта клевета приобрела серьезный характер, и архиепископа Иоанна привлекли к суду в Сан-Франциско в шестидесятые годы (по обвинению в сокрытии злоупотреблений с церковными финансами), архиепископ Леонтий немедленно вылетел туда, чтобы защищать его и вместе с епископами Нектарием и Саввой тоже сел на скамью подсудимых рядом с архиепископом Иоанном. Конечно, того оправдали, и памятником его победы сейчас является величественный собор "Всех скорбящих Радосте" в Сан-Франциско, в котором пребывают мощи святителя Иоанна.