— Похоже на шантаж.
— А мне кажется, похоже на очень выгодное предложение.
Вильгельм призадумался, побарабанил пальцами по столу и сказал:
— Хорошо, забирай! Я не могу тебе отказать, дорогая моя Кетхен. Ты умеешь убеждать.
— Благодарю тебя, — ответила бабушка. — Это щедрый и благородный поступок. Надеюсь, твои военные ничего не перепутают, и я получу именно то количество подростков, о котором мне рассказал фон Лангерман.
— Не вижу смысла кого-то утаивать, — сказал Вильгельм Пятый. — Ты получишь всех, за исключением немцев и поляков.
— Я не претендую на немцев, но поляков хотела бы забрать.
— Кетхен, это уже перебор. Скоро Польша станет частью империи, можно сказать, это уже наши дети.
— Пока ещё не ваши, но чтобы тебе не было обидно их отдавать, за них я тебе тоже кое-что предложу.
— И что же?
— Во время разговора с фон Лангерманом я выяснила, как проходили похищения детей, как это всё работает, и кто за этим стоит в России. Ты ведь прекрасно понимаешь, это нужно было сделать, чтобы оградить наших детей от похищений в будущем. И я планирую передать эту информацию спецслужбам. Но могу подождать с этим три дня. За это время вы сможете эвакуировать из России тех специалистов, кто вам нужен и дорог. Мне не нужно, чтобы их поймали и наказали, я хочу исключить новые похищения.
Я смотрел на разговор княгини Белозерской и императора Вильгельма Пятого и просто не мог поверить в происходящее — бабушка так запросто торговалась с немецким монархом, что это вызывало во мне восхищение. Да, Кетхен и Вилли были старыми знакомыми, возможно, когда-то даже друзьями, но теперь это был не Вилли, теперь это был грозный император Вильгельм Пятый, подчинивший себе почти половину Европы. А бабушка вот так просто шантажировала его тем, что выдаст фон Лангермана российским спецслужбам. А император, как ни странно, не приходил в ярость от этого, а пытался с ней договориться. Похоже, я очень многого не знал про свою бабушку Катю.
— Ну это-то я уже могу назвать шантажом? — усмехнувшись, спросил Вильгельм Пятый.
— Нет, — возразила бабушка. — Это жест доброй воли.
— Передать информацию о наших агентах русским?
— Подождать перед этим три дня. А что касается передачи информации спецслужбам, то я уверена: ты поступил бы в моей ситуации так же.
— Ты права, — согласился Вильгельм Пятый. — Я сделал бы так же.
— Неудивительно. У нас был один учитель.
— Я тебе больше скажу, моя дорогая, я бы и три дня не дал. И никаких детей не стал бы выменивать, а вытряс бы из фон Лангермана всю информацию, которую он только знает, а самого его развеял по ветру.
— Именно поэтому ты великий император, а я обычная старая княгиня, доживающая свой век в лесу.
Со старой княгиней, доживающей свой век в лесу, бабушка однозначно переборщила. Вильгельм пятый даже улыбнулся. А я на всякий случай сдержался, хоть сделать это было непросто.
— Но всё равно, Кетхен, я тебя не узнаю, — произнёс император, посмотрев на бабушку с некоторым недоверием. — Зачем тебе все эти дети?
— Это уже личное, Вилли.
— Личное?
— После того как Роман был похищен, провёл полтора года в одном из ваших центров и лишь чудом оттуда выбрался, для меня это не могло не стать личным.
— Мне жаль, что так получилось.
— Не стоит сожалеть, Роману это всё пошло на пользу, но, как я уже сказала, ему повезло.
— Если на пользу, то хорошо.
Как ни странно, бабушка была права, мне поездка в Восточный и побег оттуда действительно пошли на пользу, благодаря этому жизнь моя сложилась так, что я попал в тот злосчастный день, когда на меня охотился дядя Володя, на порог бабушкиного имения. Но всё равно, говорить за это немцам спасибо, желания не возникало.
— Кстати, Кетхен, а ты можешь дать мне гарантии, что освобождённые подростки не будут на каждом углу рассказывать, где они были и чем занимались? — неожиданно спросил Вильгельм Пятый, пока я думал, заслужил ли он мою благодарность.
— Стопроцентных гарантий не даст никто, — ответила бабушка. — Но со всеми детьми будут проведены серьёзные разговоры, возможно, кое-кому подотрут память. Это уже не моё дело. Моё — добиться их освобождения. Но вот то, что официальных заявлений Россия на этот счёт делать не будет, я пообещать могу. Это мы с них выбьем. Да и зачем Новгороду ещё сильнее портить отношения с Берлином?
— А куда ещё сильнее? Они напали на наши военные центры на территории нашего союзника. Мне кажется, это уже предел.