Взамен своей одежды я получил синий комбинезон старые носки, а вместо ботинок – небольшие галоши с несколькими отверстиями. Судя по всему, для проветривания ног.
В камеру меня привели с мешком на голове, в наручниках и кандалах. Надоевший мне «головной убор» сняли сразу, открыв моему взору скудный интерьер нового жилища. Его тут и нет – бетонная коробка два на два метра, никакой мебели, только небольшой постамент у дальней стены. Освещение очень яркое и встроено в потолок, который высотой метра три. И не допрыгнуть! Посреди камеры в полу квадратная дырка с неимоверной вонью, исходящей оттуда. О предназначении этого отверстия можно легко догадаться.
Мой предыдущий опыт пребывания за решёткой сейчас не уместен совершенно. Гауптвахта, по сравнению с этим местом, отель с несколькими звёздочками.
- Подойти к двери, - раздалась команда. Я повиновался и подошёл вплотную. Открылось два окошка на уровне рук и ног, через которые меня и освободили от наручников. После свет практически погас.
Анестезия доктора прошла и лицо очень сильно заболело. Я приложил руки и почувствовал некие изменения. Правую щёку закрывала пластина, как и левую часть лба, висок и область вокруг глаза. По ощущениям это был металл, а на Эбису это ауроний.
«Теперь я точно, как жители аклана», - подумал я, вспомнив первые впечатления от внешнего вида жителей гетто Куртаса.
Тишина, которая буквально застыла в воздухе, и мрак. Тюремная камера Хапишана представлялась мне совсем иначе – много народа, все толпятся, шум и прочее. И вдруг – ни звука.
Дверь уже давно захлопнулась, а я все не решался сделать шаг. Мне казалось, что из темноты, слегка подсвеченной тусклым светом с потолка, сейчас кто-то выйдет, но этого не произошло.
Глаза мои слипались от усталости, но места где прилечь не было. Я посмотрел на постамент и уяснил теперь его предназначение. Выдвижной мебели из бетонного пола ждать было бы нелепо.
Сделав пару шагов, решил прилечь на импровизированную кровать. Это было неверным решением. Раздалась оглушающая сирена и включился яркий свет, слегка слепивший глаза. Я подскочил, совершенно забыв об усталости.
- Запрещено сидеть без команды, - возвестил механический голос и свет начал затухать.
- Ну и порядки! – воскликнул я и тут же раздалась ещё одна сирена, а свет снова стал ярким.
- Запрещено разговаривать без команды, - возвестил всё тот же голос.
Это было уже слишком. Тут так и с ума сойдёшь. Я стал прохаживаться по камере, насколько это было возможно. Двигаться было необходимо, поскольку не совсем жарко, а комбинезон очень тонкий и совершенно не грел. Не знаю сколько прошло времени прежде, чем вновь включилась сирена и зажегся свет.
- Отбой, - возвестил металлический голос, и я устроился на постаменте.
Поверхность неровная и очень холодная, но нужно привыкать – неизвестно сколько ещё это будет моей кроватью. Заняв удобную позу, я прикрыл глаза, не дожидаясь отключения света. По прошествии нескольких минут, он всё также продолжал слепить и сквозь закрытые глаза. Это было невыносимо, так что решил прикрыться воротником.
- Запрещено закрывать лицо во время отбоя, - снова раздался голос этого робота-диктора.
В течении отбоя, мне приходилось несколько раз услышать подобное замечание. Каждый раз это передёргивало и злило неимоверно. Я перестал замечать вонь из квадратного отверстия, бетонная поверхность нагрелась от тепла моего тела, да и сам немного привык к температуре. Но вот рефлексы обмануть не получается – так и норовят мои руки закрыться от света. Ещё и выругаться нельзя.
В таких вот мучениях и противостоянии с самим собой, «время отдыха» и закончилось. Прозвучал очередной и, уже привычный, запрет на посиделки. Сказать, что я совершенно не отдохнул – ничего не сказать. Лицо сильно чесалось, особенно правая щека с аурониевой пластиной. Этот зуд был невыносим, ведь почесать хотелось под металлической вставкой, а это невозможно.
Счёт времени я потерял, однако принялся играть сам с собой в кроссфит - мерил шагами камеру и улучшал свою физическую подготовку, путём отжиманий и приседаний.
Мне казалось, что пробыл в камере целый день, прежде чем открылось то самое окошко на уровне рук в двери. На небольшой подставке появилась тарелка с местной пищей.
О её низком качестве было ясно сразу. Однако всё оказалось хуже. Запах стал перебивать вонь из квадрата в полу, не говоря уже о том, что она была холодной. Порция представляет из себя водянистую жижу с плавающими в ней кубиками чего-то «мягкого» и небольшой кусок хлеба с плесенью. Всё это помещено в небольшую тарелку из твёрдого картона.
- А есть руками? – воскликнул я, взглянув вверх. На мой вопрос в очередной раз механический голос диктора возвестил о запрете разговоров.
На этом моё терпение лопнуло. Держать себя в руках, сохранять спокойствие и хладнокровие – всё это я послал куда подальше.
- Паршивые и бесхребетные пурги! Отбросы великого курнайского общества! – сокрушался я, разбрасывая по всей камере свой «великолепный» ни то завтрак, ни то обед.
- Запрещено разговаривать без команды! – отреагировала ненавистная система осточертевшим голосом, но это меня не остановило.
- Вам всем пора идти туда, где вы не были с момента своего рождения! И грим свой поправьте, а то потёк весь пафос, - пытался я перекричать сирену и противный голос диктора. - Герои! Зашли бы и показали себя в деле, а не за каменной стеной.
Как только я закончил гневную тираду, запреты на разговоры и сирена перестали выдаваться. Похоже, сейчас кто-то откликнется на моё приглашение зайти «в гости».
- Подойти к двери, - раздался металлический голос. – Повернуться спиной.
- Вас на спор зачали, а? Мозги совершенно не обезображены интеллектом!
Воображение начало рисовать сценарий боя. Неважно, сколько будет противников, в узком пространстве их численное преимущество нивелируется. За мной скорость, реакция и, если надеяться на улучшения от Фантома, сила.
Что-то пошло не так. Вот совсем не так, как я рассчитывал! Дверь резко открылась и меня ослепил яркий свет. Мощный удар тяжёлым предметом в живот, заставил упасть на колени. Били остервенело и это был не один курнаец. Я попытался перекатываться по полу, закрываться локтями, чтобы немного снизить урон, но эти ребята своё дело знают. Не прилетало только по лицу.
«Надо вставать!» - промелькнула мысль. Я схватил чью-то ногу и силой дёрнул. Хозяин ноги упал недалеко от меня.
Удары стали сильнее. Сил моих хватило только, чтобы добраться до лежачего и схватить за шею. Его лицо было скрыто защитным шлемом, но шея открыта. Моя спина и бока продолжали выдерживать удары. Левой рукой нащупал кадык лежачего. Остатков сил было достаточно, чтобы переломить трахею и вырубить надзирателя.
- Ах ты тварь! Он убил его! – раздался крик шепелявого охранника и следующий удар пришёлся мне по затылку.
После подобного массажа, я не смог подняться с пола. Меня подхватили и приставили к стене, закрепив руки над головой. Так и оставили с изнывающим телом и надетым на голове мешком.
«Это только первый раунд», - подумал про себя. Ноги ослабли, а руки постепенно отнимались. Сил стоять уже не было и в один момент я просто повис.
В голове крутились самые невероятные мысли и воспоминания. Однако сейчас, главное, быть собранным и не сдаваться. Меня пытаются сломать, унизить, подчинить. Но зачем? Для чего-то я нужен местным властям. Министр Коркак упоминал об этом. Остаётся ждать, когда произойдёт какой-то серьёзный разговор.
- Не спать! – раздался шепелявый голос охранника, когда с меня сорвали мешок.
Я обнаружил себя уже сидящим в большом кресле, но не в камере. Просторное помещение с жутким запахом.
- Где… – прохрипел я. Прервал мой вопрос мощный удар по правой щеке, но боли не почувствовал.