— А почему прислуга называет Вас «Ваша Светлость»?
— Льстецы, — ответила бабушка, улыбнувшись, но мне показалось, что она явно что-то недоговаривает.
Мы вышли во двор. Ристо уже сидел за рулём. Прежде чем садиться в машину, я обратился к бабушке:
— Разрешите мне ещё раз выразить свою безграничную благодарность…
— Ты с бабушкой разговариваешь или с ректором академии? — перебила меня княгиня Белозерская и улыбнулась.
— Но я просто не знаю, какими словами выразить Вам, насколько я благодарен.
— Никакими. Не стоит благодарности — ты мой внук. Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью или советом. И должен это сделать, если вдруг возникнет такая необходимость! Я не ношу с собой телефона, но ты можешь в любое время суток позвонить Ристо, передать ему информацию или попросить отнести телефон мне. Ристо даст тебе номер, на который ты сможешь звонить.
— Спасибо, для меня это важно.
— Для меня тоже. Ты очень похож на Максима. Но я надеюсь, к тебе судьба будет более благосклонной.
Бабушка обняла меня и поцеловала в лоб. Я снова ощутил невероятный холод её пальцев, который проникал даже сквозь одежду, а вот губы у неё были горячие. Их тепло быстро разлилось по всему моему телу, да так, что мне показалось, будто меня бросило в жар. И я сразу же почувствовал невероятный прилив сил. Княгиня Белозерская однозначно поделилась со мной энергией.
Я поцеловал бабушке руку так, как это делал отец, и сел в машину. Ристо завёл двигатель, я бросил прощальный взгляд на распушившего хвост павлина, и мы покинули имение бабушки Кати. Впереди меня ждали два часа дороги до Павловска и встреча с братом и сестрой.
Глава 5
После вынужденного бегства из Великого Новгорода Мила несколько месяцев не покидала поместье сестры. Бывшая студентка Кутузовской академии знала, что её объявили в розыск по всей стране и не хотела рисковать, появляясь на утыканных камерами улицах Петербурга. Но чем больше обострялся конфликт между столицей и главным эльфийским городом, тем лучше было Миле. А когда спецслужбы Петербургской области официально объявили, что больше не будут подчиняться федеральному руководству, Мила поняла — теперь её почти ничего не угрожает.
Наивно было полагать, что в условиях вооружённого конфликта кто-то будет в Петербурге ловить девушку, обвиняемую в применении боевой магии в уже чужом для эльфов Новгороде. И неважно, что инцидент в столице закончился летальным исходом. Максимум чем это теперь грозило Миле — её могли поставить на особый учёт. Но это уже были мелочи.
Но одной лишь возможности безопасно передвигаться по Петербургу и области было недостаточно — Милы нужны были документы. Без них в воюющем Петербурге, да ещё и с человеческой аурой, находиться было опасно. В целом никаких ущемлений прав людей или орков в Петербурге после объявления о его независимости не наблюдалось. Но война — есть война, и человеку без документов в главном эльфийском городе стоило быть осторожным.
А так как все понимали, что конфликт затягивается и затягивается надолго, то встал вопрос о новых документах для Милы. Идею о раскрытии её истинной личности и получении документов на имя Лизы Никитиной отвергли сразу — полиция могла заинтересоваться, где Лиза была всё это время и где она была в момент гибели братьев Орловцевых. А если бы при этом «всплыл» факт того, что девушка очень похожая на Лизу, разыскивается за убийство, то ничем хорошим это точно бы не кончилось. Поэтому решили делать Миле новые документы.
После семейного совета с участием Милы, её сестры Ольги и зятя Андрея, решили, что нужно искать возможность сделать документы на новые имя и фамилию. Андрей осторожно начал выяснять, кто в этом деле может помочь. У него на это ушёл почти год, и он совершенно не продвинулся в решении проблемы, но помог случай. Партнёр Андрея по бизнесу в разговоре обмолвился, что сделал себе Латвийский паспорт, чтобы без проблем передвигаться по Священной Римской империи и странам, с которыми у империи заключён союз.
Знакомый пожаловался, что латыши берут за свои услуги слишком уж дорого, но при этом отметил, что и вопросов они не задают. Деньги у сестёр Никитиных были. Знакомый Андрея свёл Милу с предприимчивым эльфом из латвийского консульства, и уже через три недели девушка стала обладательницей новенького латвийского паспорта на имя Милены Леймане.
Теперь, обладая документом, удостоверяющим её личность, Мила могла спокойно ходить по Петербургу. А так как одним из двух государственных языков в Латвии был немецкий, которым Мила владела в совершенстве, то отличить её от настоящей латышки было трудно. Можно было начинать новую жизнь.
Так как семейный бизнес Никитиных процветал, Мила совершенно не нуждалась в деньгах и могла себе позволить заниматься всем, чем пожелает душа. Только вот после стольких лет занятий боевой магией и единоборствами душа желала чего-то шумного, яркого и опасного, а ничего подобного не маячило даже в отдалённой перспективе.
Мила скучала по временам тяжёлых тренировок и изнуряющих поединков. Она, конечно же, тренировалась, чтобы не потерять навыки, но всё это было не то. Ей нужен был хороший наставник, чтобы постигать новое и хороший спарринг-партнёр для тренировок. Душа требовала адреналина, а тело нагрузок.
Ещё Мила постоянно вспоминала Романа. Ей очень его не хватало. Несколько раз она даже хотела передать ему весточку и пригласить в Петербург, но каждый раз отгоняла эту мысль — она понимала, что с её прошлым у них нет будущего, и не хотела портить парню жизнь. Иногда ей хотелось хотя бы просто навести справки о Романе, но и здесь она себя останавливала, понимая, что это лишь усилит боль разлуки, которая более-менее начала притупляться за полтора года.
Чтобы не сойти с ума от скуки и тяжёлых воспоминаний Мила придумывала себе различные занятия и хобби. Одним из них было рисование. По средам и субботам девушка посещала изостудию и брала персональные уроки у профессионального художника.
Студия находилась в известном доме Зингера на Невском проспекте, рядом с любимым кафе Милы. Разумеется, девушка не могла отказать себе в удовольствии посещать кафе каждый раз, когда она приезжала на занятия. Её любимый столик у окна был забронирован на утро каждой среды и субботы до конца года.
Мила сидела за своим столиком и любовалась великолепным видом из окна. Величественный Казанский собор в лучах утреннего солнца был особенно прекрасен. Благодаря тёплой весне, улицы и скверы Санкт-Петербурга в этом году покрылись зеленью особенно рано. Растущая напротив колонн собора сирень со дня на день должна была начать радовать петербуржцев своими прекрасными цветами, распространяя их волшебный аромат вдоль набережной канала Грибоедова.
Закончив завтракать, Мила неспешно пила кофе. Она никуда не торопилась — до начала занятий в изостудии оставался ещё почти час. Девушка сделала очередной глоток горячего ароматного напитка и подумала, что в такой замечательный солнечный день, можно побаловать себя и мороженым. Она обернулась, чтобы позвать официанта, и увидела стоящего в метре от её столика высокого усатого мужчину лет тридцати пяти в дорогом тёмно-сером костюме. На официанта он похож не был.
— Доброе утро! — произнёс мужчина и улыбнулся. — Я могу присесть за Ваш столик?
— Здравствуйте, — ответила Мила. — Это обязательно?
— Если я продолжу стоять, нам будет неудобно разговаривать, — ответил незнакомец.
— Скажу честно, я не особо хочу с Вами разговаривать. Я не люблю разговаривать с незнакомыми мужчинами.
— Это решаемо — мы можем познакомиться.
— Я не знакомлюсь в местах общественного питания, — отрезала Мила.
Девушка быстро окинула взглядом помещение и активировала защиту от физического урона, ей не понравился этот мужчина, так незаметно подкравшийся к ней. Жизненный опыт подсказывал, что ничего хорошего от таких ждать не стоит.
— Не волнуйтесь, я здесь один, — сказал незнакомец, заметив, что Мила огляделась. — И Вам ничего не грозит.