— Что? — от удивления вскинув брови, произнесла Ольга. — Дерево? При чём здесь моя сестра? Вы кто?
— Похоже, им вообще ничего не сказали, — сказала мне бабушка и обратилась к заложникам: — Меня зовут Екатерина Александровна Белозерская. Моего внука — Роман Седов-Белозерский, он друг Вашей сестры. Сейчас вас с супругом отпустят, и мы отправимся в Петербург, где вы будете свободны. Но прежде мне нужно убедиться, что вы — это вы.
Ольга и её муж переглянулись, а я повторил свой вопрос:
— Будьте добры, скажите, какое любимое дерево у Вашей сестры?
Я был уверен, что Ольга назовёт пальму, и мы тут же отправимся домой, но я ошибался.
— Не знаю, — сказала сестра Милы. — Возможно, сирень. Лиза очень любит цветущую сирень.
«Приехали», — подумал я и принялся судорожно выбирать, какой бы ещё задать вопрос.
Однако Ольга мне помогла. Она с интересом меня оглядела и спросила:
— Вы тот самый Роман из Кутузовской академии? Из-за которого Лиза бросила меня одну в Сочи?
— Это точно Ольга Никитина, — сказал я бабушке.
Обмен прошёл быстро и без накладок, англичане забрали семью виконта Карингтона и удалились. Мы с бабушкой поблагодарили Вильгельма Пятого и тоже собрались уже уходить в кабинет, где Ристо должен был установить портал, но немецкий император после всех слов прощаний неожиданно добавил:
— Будь осторожна, Кэтхен. Гарри не успокоится. Раз он не вернулся, значит, не понял, что неправ.
— Он знает, что неправ, но он сделал свой выбор, — сказала бабушка. — И, похоже, мне скоро придётся делать мой. Если Гарри не оставит в покое меня и мою семью, я убью его. И не буду испытывать при этом никаких угрызений совести.
Вильгельм Пятый вздохнул, кивнул и ничего не сказал.
Когда мы вышли из портала в башне, Мила была там. Она сразу же бросилась обнимать сестру, и Ольга, которая, похоже, до конца не верила в происходящее, наконец-то поняла, что все неприятности позади, и разрыдалась. Мила тут же поддержала сестру. Глядя на это, муж Ольги смущённо улыбнулся и пожал плечами.
— Немного поплакать полезно! — изрекла бабушка тоном, не терпящим возражений, и добавила: — Сейчас вас проводят в гостевые покои, а через час жду вас в обеденном зале — выпьем кофе и обсудим, что нам дальше делать.
Бабушка ушла, сёстры Никитины продолжали плакать от радости, а муж Ольги смущённо протянул мне руку и представился:
— Туманов Андрей… Фёдорович.
— Роман, — ответил я, пожимая протянутую мне ладонь. — Седов-Белозерский.
Муж Ольги бросился благодарить меня за их спасение, но я быстро это дело пресёк, сказав, что благодарить нужно княгиню Белозерскую. После чего в сопровождении Милы и прислуги Ольга с супругом отправились в гостевые покои.
Через час мы все были в обеденном зале: я, бабушка, Мила и Ольга с Андреем. Последние минут десять эмоционально благодарили княгиню Белозерскую за спасение, перебивая друг друга. Но бабушке всё же удалось перевести разговор на другую тему. И сделала она это довольно эффектно.
— Вы же понимаете, что опасность не миновала? — спросила бабушка, и Ольга с Андреем тут же замолчали. — Герцог Эджертон очень мстительный. Вы ему безразличны, но он уже понял, что вы небезразличны мне. Поэтому вам теперь нужно быть очень осторожными. Вам Ольга лучше какое-то время побыть в моём замке, пока Ваш супруг не превратит ваше жилище в неприступную крепость.
По растерянному лицу Туманова было видно, что он совершенно не представляет, как превращать в неприступную крепость своё имение. Бабушка это заметила и сказала:
— А Вы, Андрей, не переживайте. Мой помощник Ристо поможет Вам с этим делом: советами, необходимыми артефактами и пришлёт небольшой отряд. Если у вас есть сложности с финансами…
— Нет, — перебил Туманов бабушку. — Это единственное, с чем нет вообще никаких проблем.
— Вообще замечательно. Тогда отдохните у меня день-другой и приступайте.
— Но мы не можем принять всю эту помощь, — возразила Ольга. — Вы и так уже слишком много для нас сделали. Боюсь, что мы никогда не сможем вернуть Вам даже тысячную часть этого. Мы теперь Ваши вечные должники.
— Ошибаетесь, — сказала бабушка. — Вы мне ничего не должны.
Графиня Никитина с супругом удивлённо уставились на княгиню Белозерскую.
— Но мы втянули вас в такие неприятности, — растерянно произнесла Ольга.
— Во-первых, неизвестно ещё, кто кого втянул; во-вторых, не так уж и трудно было вас вытащить; ну а в третьих, если бы не Вы… — бабушка сделала паузу и хитро улыбнулась. — Видеть, как у Гарри Эджертона рухнули все его хитрые и коварные планы — бесценно! Так что это я вам ещё должна.
Княгиня Белозерская рассмеялась — искренне, звонко.
— Вы из-за Эджертона велели мне взять с собой меч? — спросил я.
— Ну а ты как думаешь? — ответила бабушка вопросом на вопрос.
— Учитывая, что Эджертон почти всё время не сводил с меча глаз, думаю, что да. Но неужели мы это сделали лишь для того, чтобы его подразнить?
— Согласна, это было жестоко по отношению к Гарри, но ему нужно привыкать к тому, что этот меч теперь принадлежит тебе.
*****
Золотой трон блестел так, будто прислуга полировала его днём и ночью. Вдова кагана Абылая смотрела на нового правителя Тюркского каганата снизу вверх и терялась в догадках, пытаясь понять, для чего же её позвали и почему это всё обставлено так официально.
— Рад тебя видеть, Дана, — поприветствовал невестку Карим.
— И я рада видеть тебя, мой каган, — ответила Дана и поклонилась, после чего осторожно спросила: — Что-то случилось?
— Нет, — сказал Карим и, ухмыльнувшись, добавил: — Пока ничего не случилось.
— Но ты вызвал меня в тронный зал.
— Мне кажется, это наиболее подходящее место, чтобы сообщить тебе о важном решении твоего кагана.
Дана слегка преклонила голову, давая понять, что готова выслушать любую новость. Карим подал рукой знак охране, чтобы та покинула тронный зал. Когда каган остался с невесткой один на один, он торжественно произнёс:
— Я собираюсь жениться…
Дана не смогла скрыть удивления — она ожидала чего-то более важного, чем просто сообщение о предстоящей женитьбе Карима. Конечно, это был сюрприз, но с другой стороны, все в каганате понимали, что новому кагану нужна жена, способная как можно быстрее родить наследников. Просто Карим как-то уж совсем быстро озадачился этим вопросом. На долю секунды Дана даже успокоилась, но, как оказалось, сделала она это зря.
— … и я хочу, чтобы ты стала моей женой, — закончил фразу Карим.
— Я?! — удивлённо воскликнула вдова Абылая.
— Да, ты. Я принял это решение и ставлю тебя в известность. И я намерен сыграть свадьбу в декабре.
— Но это невозможно!
— Почему? Это в духе наших традиций — взять в жёны вдову погибшего старшего брата. Это будет правильно, это одобрят старейшины.
— Если уж ты заговорил о традициях, то по традиции я должна носить траур! О какой женитьбе ты говоришь? Не спорю, это в теории допустимо, но только после того, как закончится траур. Минимум годовой!
— Я не собираюсь так долго держать траур, — спокойно сказал Карим. — Я хочу жениться до нового года. Меня никто не осудит. Я каган!
— Меня осудят! Поэтому я собираюсь держать траур. И с чего ты вообще решил, что я пойду за тебя замуж? — вызывающе спросила Дана, общаясь с Великим каганом с глазу на глаз, она не особо следила за соблюдением протокола и могла себе позволить небольшую дерзость.
— Потому что так будет правильно! — отрезал Карим. — Абылай всегда был мне как старший брат, ты знаешь, что я ему обязан всем, что у меня было, есть и будет. И после того, что произошло, раз уж я взял на себя ответственность за страну, то я должен взять и ответственность за семью Абылая: за тебя и Айсулу. Я должен гарантировать вашу безопасность.
— А при чём здесь женитьба?
— При том, что только она гарантирует и вашу безопасность, и спокойствие в стране.
— Каким образом?
— На первом же совете старейшин встанет вопрос о моей женитьбе. У кагана должен быть наследник — это не обсуждается. Мне начнут предлагать невест самые уважаемые роды каганата. Всем, кроме одного, я буду вынужден отказать. И кого бы я ни выбрал, остальные затаят обиду — посчитают оскорблением, что я не выбрал их дочь. Кто-то и между собой может начать враждовать на этой почве. Зачем нам это? Разве нам нужны новые потрясения?