А вот и Прокопенко, уже отмылся до человеческого вида. Тоже в разведку. И не страшно ему на себя восемь гранат цеплять? Это ж костей не соберешь. Прогрессор почесал в затылке, глянул на бесхозную каурую кобылу. А почему бы и нет? Седло у него было, ободранное, вытертое до белизны – жмотина Томашевский, истинная жмотина. Он же никогда хорошую вещь на кон не поставит. Как там хлопцы показывали? Сначала на спину посмотреть, потом потник стряхнуть, потом на спину ровненько положить, потник, конечно, тоже вытертый. Теперь седло закинуть, пнуть заразу по брюху, затянуть подпруги.
Теперь отвязать кобылу, взять под уздцы, хромую ногу в стремя впихиваем и раз!
– А чего ты не с той стороны садишься? – Прокопенко рассеянно чесал коню между ушами.
– Мне так легче, – Лось поерзал, устраиваясь поудобнее.
Красиво в степи, что и говорить! Трава еще не выгорела, солнце еще не жарит, ветерок дует, слепней–оводов отгоняет. Фотоаппарата нет, а то такой пейзаж пропадает, море зеленое, бесконечное. Прокопенко степью не любовался, а повернул коня куда–то вправо. Прогрессор, тяжело вздохнув, последовал за ним. Интересно, где наши посты и достаточно ли народу. И бродят ли волки днем? Трава как–то подозрительно шевелилась. И можно ли убить волка из нагана? Одно дело, когда этот мешок блох сидит в клетке и вообще ручной, умильно подставляет служителю пузо для почесывания, а другое дело, когда по степи рыскает, в теплой компании. Балка, в балке конь стреноженный пасется в свое удовольствие, и Ковалев ест что–то. Вообще–то часовой на посту есть не должен. Но это только по уставу. А Ковалев устав русской армии давно скурил, причем буквально.
Так, Ковалев–то здесь, а немец где? Дезертировать ему некуда, да и не к кому, он еще с той войны гадский инсургент, полицейских два десятка перестрелял, его таки взяли, но очень вовремя отрекся царь и Штосса выпустили. И теперь интересно – куда он пропал? К селу, по словам Ковалева, поехал. Если бы была перестрелка, то ее было бы слышно. Волки? Но волки воют, рычат, лошадь бы тоже не молчала, да и Штосс – человек вооруженный, отстреливался бы. А вот если его живым захватили? Аркан накинули – и привет. А поскольку Штосс своих не выдаст, то у него большие проблемы. Прогрессор некстати вспомнил какую–то книжку, где с кого–то содрали кожу. С одной стороны – двое – это не полк, а с другой стороны – если этого дурня и впрямь взяли в плен, то надо его оттуда вытаскивать как можно быстрее. А то пенсии по инвалидности здесь не платят. Опять же, два человека гораздо быстрее полка.
Прогрессор пнул кобылу каблуками в брюхо, а то разнежилась на солнышке, траву сметает, как газонокосилка. Прокопенко покрутил пальцем у виска и последовал за галопирующей кобылой. В селе немца точно не было, он дежурил с вечера, к негодованию хозяйки. Видно, у нее были на вечер некие планы. Лось только плюнул – кто–то пользуется любовью женщин просто так, а кому–то не жизнь, а безобразие.
– Дай гранату!
Прокопенко медленно и обстоятельно покрутил дулей перед носом у прогрессора.
– У меня ж только наган из оружия. Дай гранату.
Прокопенко медленно и аккуратно вытащил из кармана лимонку, сунул прогрессору.
– Спасибо.
– Нема за шо. Добалакались! Бачишь?
Лось пригляделся – да, действительно, едет много людей, человек пятьдесят и, черт! поблескивают кое–где погоны.
– Тихо. Ты с коня слезь.
– Нашо?
– Не дрейфь, у меня идея. Ты слезь, главное.
Прокопенко слез на землю.
— Так, веревочка у тебя есть, сможешь руки обмотать, чтобы похоже вышло, а освободиться легко было?
Махновец заулыбался.
– Токо ж ты в сарай не попадешь.
– Я два дня патроны поганил, надрезал пули. Ты за меня не бойся, я по силуэту попаду.
– Ну, студент, если не сработает.
– Вместе сдохнем.
Враги приближались, от общей массы отделилось два всадника.
– Кто такие?
– Я вот к вам хочу, в армию вступить, – Лось предусмотрительно держал руки над головой, мало ли что контрикам в голову придет, – я даже махновца в плен взял.
Один из всадников, который потолще, почесал в затылке.