Поручик Феоктистов страдал физически и морально. Физически – сначала его чуть не зарубил какой–то гад ползучий, потом его сбросила собственная, любовно вычищенная и заново подкованная на передние ноги кобыла, вследствие чего невезучий поручик на какое–то время отключился. А потом – да лучше б в клочья изрубили. Подобрал какого–то солдата и кое–как доволок до ближайшей деревни. Притащил махновца к его же дружкам!
Журборез, в свою очередь нежился на хозяйской перине, разглядывал потолок и с умилением вспоминал козу Катрусю. Проклятущая скотина тихо, быстро и с большим аппетитом слопала его постиранную тельняшку, пришлось брать чью–то гимнастерку, а оно вот так вывернулось. И тот офицерик, что дотащил, тоже пока живой, сидит себе на печи, думает чего–то.
Феоктистов не думал ничего. И в голове у него крутилась страшненькая болгарская песенка, единственный дедов трофей с войны с турками , «Майдаленка букет вязала, на него слова шептала». Не убежишь уже, не уйдешь, как от тех мертвецов.
Паша в сто девятый раз обругал художественную литературу, фантастику, альтернативную историю и себя. Почему все его мечты выполняются таким извращенным образом? Зачем было слушать Кайданова? Тот махновец ведь выбирал грамотных для штабной работы! Штаб ведь не в эпицентре фронта! И Лось пошел, как знал, что так и будет. А теперь – жди расстрела, сиди в сарае. И хорошо, если только к стенке поставят, а то белые сегодня не в духе, кто–то у них не так пошло. Корниловцев вроде бы разгромили, подлым маневром да отчаянной рубкой. Причем положили почти всех офицеров, костяк дивизии. Говорят, страшный бой был, от рассвета до заката рубились. А еще говорят – что саботажник у корниловцев завелся и перепоганил им все пушки.
Но к этому славному разгрому Кайданов был непричастен. Интересно, кто–нибудь смог уйти из той засады? Палий вроде бы в седле удержался, но прогрессор достаточно плохо помнил ту схватку. А обложили грамотно, с четырех сторон, трое суток гнали, как охотники– зайцев. Интересно, что стало с Крысюком? Может, тоже в плен взяли, а может– и нет. Хотя сейчас были проблемы поважнее. Паша хотел умереть в восемьдесят лет, и с двумя глазами, а не в двадцать, и при одном взгляде на Кайданова у прогрессора пропало всякое желание погеройствовать. Да, Кайданов – сволочь, анархист и динамитчик, но зачем же его калечить при допросе? Он же без глаза остался, и любви к белякам у него не прибавилось.
Над головой что–то грохнуло, часовой восхищенно матюкнулся. Всего лишь гроза. Жаль, что молния в сарай не попала. А перейти к белым – тогда уже лучше стенка. Они же бюрократы, проверять станут, а нет нигде такого человека. И что делать? Если рассказать им все, так они, во–первых, не поверят, во–вторых, обидятся. И не хочется своих товарищей убивать, не один день вместе ехали, не одного человека вместе убили, верхом ездить не дворянин научил, а убивец малограмотный.
Шаги слышно. Может, пообедать дадут. Нет, шпоры звякают, это не Ярчук с паляницей на двоих. И переговариваются между собой, про каурую кобылу и задержку жалованья. Замком гремят.
– На выход! Оба. – чудная компания, седой капитан и три солдата. И не сбежишь ведь, пуля быстрей летит.
Кайданов молча поднялся, стоял, опустив голову, шатаясь, уронив руки вдоль туловища. Прогрессор с тоской глянул на капитана.
– Ну, товарищи, пожалуйте прогуляться. Вас уже заждались, – один из солдат ткнул прогрессора в спину прикладом.
Гроза закончилась, воздух был удивительно чист и свеж. Стайка воробьев деловито клевала что–то в пыли. Возле покосившейся хаты стояли еще четверо беляков с винтовками.
– Сюда пожалуйте. Спиной к стене. А ведь могли бы и добровольцами стать?
Солдаты выстроились цепью, капитан стал чуть в стороне, под яблоней, в кружевной тени. Вот, он, шанс – будет жизнь, будет день, будут яблоки–скороспелки. Прогрессор вздохнул и ответил
– Нет.
Расстрелянных бандитов закопали на местном кладбище, чтобы произвести хорошее впечатление на жителей деревни.
Лось сидел на чужой гимнастерке и истерически хохотал. Он знал, что женский купальник претерпел значительные изменения, но своими глазами увидеть на Циле женский розовый купальный костюм с рюшечками и кружевами. Купальник с кружевами. Мама, роди меня обратно! И смеялся не он один – Василенко заявил, что в эти рюшечки набьется с полведра карасиков и даже принес сковородку. Очерет с каменной физиономией заявил, что в таком количестве одежды Цилечка точно утонет и предпринял попытку ущипнуть свою пассию за мягкое место, надежно защищенное рюшечками и кружевным бантом. Бывший гимназист шестого класса Антоненко заявил, что пусть он сначала напоит лошадь, а потом уже можно и топиться.