И поэтому нужно было побеседовать с кем–то постарше. Да и интересно все–таки, как при царе люди жили. Сердюк на эту роль не особо подходил, поскольку образование у него было – законченная гимназия и пошел работать! Немцы–колонисты хорошо платят, а сестре приданое тоже нужно. Хотя – а почему это надо выяснять именно у мужчин? Под рукой ведь есть весьма достойный объект – Клавдя–медсестра, вернее, милосердная сестра. Тем более она сейчас временно без ухажера, Ярчук поехал в Одессу, то ли с секретной шпионской миссией, то ли с сугубо личным и даже мещанским желанием купить своей пассии шелковые чулки. Влюбился человек, не иначе, даже шубу свою трофейную отдал.
Поскольку из хаты не было слышно дикой ругани и вопля «Вам в деникинцы вступать надо! Вы им там всю армию до ручки доведете!», то агитотдел справился успешно. Прогрессор осторожненько зашел обратно.
Кайданов что–то доказывал Сердюку, тот не соглашался.
– Да сделаю я ту доску! Я документы подделывал, и никто не догадался, причем жандармские.
– Побачимо.
– Сказал слепой.
Сердюк промолчал.
Шульга с нежностью смотрел на змею. Прогрессор тоже полюбовался за компанию художественно выпученными глазами и тихонечко ретировался. А то Сердюк сам неугомонный и других подпрягает. Сейчас было не до агитации, нужно было кое–что выяснить. Из фразочки пьянючего Татарчука – «Большевики – сволочи! Царя расстреляли! А мне – не дали! " было понятно, что Российская Империя того, закончилась. И вот тут и было кое–что интересное – самостоятельные махновцы, отсутствие большевиков и вражда с ними, даже карикатура с союзником непонятным – что–то тут не то. Нет, учебники истории могут искажать факты, но не настолько же!
А вот и Клавдя, чинно и спокойно греется на солнышке, как и полагается трезвому в частности и вообще непьющему человеку, глядит себе на вещи постиранные. И Татарчук рядом примостился, жмурится, как кот, – наконец–то потеплело, на весну повернуло.
Лось молча повернул обратно. Вот кто–кто, а Татарчук у него симпатий не вызывал – во–первых, бывший офицер, да, всего лишь унтер, но все же. А, во–вторых, он же параноик и может подумать невесть что, если у него спросить такую вещь. И, в–третьих, кто утром выхлебал кувшин кисляка, не поделившись с товарищами? Это попросту невежливо. Мы же втроем пили, а полечился один Татарчук. Так что придется доставать Крысюка странными вопросами, тем более ему как раз в некоторых вещах доверять можно.
Крысюк протирал пулемет тряпкой, ухитряясь при этом курить. Лось с тоской взглянул на тачанку – вот его любимая подушечка с розочкой, вот общий узел с барахлом, шкворень запасной рядышком блестит. Опанас упряжь осматривает, ремни салом смазывает. Счастливые люди.
– Гнат, у меня такой вопрос, – прошипел прогрессор.
– Шо треба? – Крысюк тоже ответил тихо, ездовому некоторые вещи знать совсем не обязательно.
– Ты только не удивляйся. У царя, ну этого, которого расстреляли, сын был?
– Який сын? У Николашки только дочки были, он хотел брата наследником сделать, а тот злякався Керенского, – Крысюк заулыбался, вспомнив веселый семнадцатый год.
Лось ухватился за тачанку. Стивен Хокинг, физик парализованный, был совершенно прав со своим параллельными мирами и разным течением времени в них. Только от этого не легче! А Паше надо отрезать уши тупым ножом, а потом кастрировать, а потом заставить съесть все отрезанное. Технический гений, мать его! Забросил нас в
гребаный параллельный мир!
Ездовой резко повернулся в их сторону.
– Шо, у той дамочки в Мариуполе таки люэс?
Лось только позавидовал. Хорошо быть не в курсе дела!
– Нет. Она тут не при чем.
– Тода шо ж вас, дядьку, так перекосило?
– А он мне гроши не отдаст! – Крысюк, в доказательство этому, скрутил дулю и покрутил ею у прогрессора перед носом.