— Бред какой. Это не средние века и в Рыбинске Медичи не живут. Но согласен, если из тысячи людей, за день посетивших столовую, отравляется только командированный туда капитан Селивёрстов, то вопрос напрашивается.
— Так точно, товарищ генерал. Разбираются люди.
— Капитан в сознание?
— Никак нет. В медикаментозной коме. Очень слаб. Выведут врачи завтра.
— Подождём, держите меня в курсе.
— Послать туда другого человека, чтобы наблюдать за Квасиным? — чуть наклонив голову, поморщился Афонин, глядя вопросительно на Медведева. Людей катастрофически не хватало.
— Чем этот вундеркинд занимался, успел что-то нарыть Селивёрстов?
— Звонил один раз. Наблюдал за тренировкой. Ничего необычного.
— И бог с ним пока. Там же вокруг него не вертится эта дивчина в жёлтой куртке. Поставьте на прослушку телефон гостиницы и достаточно. Ну, и пусть местные оперативники сходят на чемпионат. Поболеют за Динамо и присмотрят за объектом.
— Есть.
— Всё у тебя? А стоп, что по Абрамовой?
— Пока ничего существенного, товарищ генерал. В детдоме взяли фотографию, но там она девочка с косичками и тоже маленькая фотка, и чёрно-белая. Показали кассирше. Не опознала. Воспитатели характеризуют Анну Абрамову, как серую мышку, которая слово боится сказать. Её там обижали сверстницы в детском доме, воспитателям приходилось вставать на её защиту. Сомнения у меня появились, может ли человек с таким характером в магазине на глазах у сотни человек вступить в пререкания с продавщицей, да ещё и обвинить её в обвешивании?
— Найдём её и у самой спросим. Что по ПТУ, где она на швею училась? — Заглянул в листок из синей папки Медведев.
— Там та же фотография, что и в медучилище на личном деле. Видимо в ателье с запасом заказала и ими пользовалась.
— Нда. Запасливая. А выпускных нет фотографий?
— Как не быть. Вот, — Афонин вынул из папки большую фотографию с овалами выпускниц. А нет, выпускников. Один парень как-то затесался.
— Абрамова? Ага. Вот. Да. Чудны дела твои господи. Это же не она⁈
— Так точно товарищ генерал. Перепутали в фотоателье. Нет других фотографий из ПТУ.
— Дебилизм какой. Ну, бардак, он и в Африке бардак. Что с её поисками?
— Пока ничего. Как под землю провалилась.
— Есть ещё что?
— Есть, товарищ генерал. В тот день был пожар в Черемушках. Горели контейнеры с мусором. Потушили люди сами быстро закидали снегом. Мимо как раз шёл участковый Аркадьев. Старший лейтенант. Он сегодня позвонил по ориентировке на девушку в жёлтой куртке.
— Не понял. Сожгли нашу пироманку. Там труп обгорелый.
— Никак нет, товарищ генерал. Там недогоревший свёрток был и среди прочих вещей жёлтая куртка.
— Где она?
— На свалке. Ищем. Мусор на следующий день увезли. Проверяем свалку. Там работы на месяц всему МУРу.
— Понял. Организую пару взводов курсантов. В твоём подчинении будут. Чувствую наша это куртка. Следы пироманка заметает. И опять поджёг. Её рук дело… Или чем там они поджигают? Силой мысли? Чёрт! Дожил на старости лет. В сказки верить приходится.
— Есть в моём подчинении.
— Так, с тобой майор закончили. Теперь давайте по торгашам нашим пробежимся.
— Докладываю, — Онопко раскрыл папку, ставшую уже приличной по толщине.
— Подожди…
— Майор, — Медведев порылся в бумагах. — А вот, — он вытащил снизу бумагу. — Ты говорил, что у Екатерины Тишковой пропала куртка в общежитие.
— Так точно, товарищ генерал. С её слов. Проверить не представляется возможным. — Афонин развёл руками.
— А ты изыщи возможности. Предположим, что кто-то надел куртку жёлтую и вышел в ней из общежития. Могли же заметить и на вахте и может кто по дороге попался, что человек, девушка, идёт не в своей куртке. Такой опрос проводился?
— Никак нет, товарищ генерал, моё упущение, — вскочил по привычке Афонин.
— Да, сиди уже! Сто раз говорил. Проверьте эту догадку мою. Чует сердце, что Абрамова вышла в ней. Да и ещё, пригласите подруг к себе и составьте наконец фоторобот взрослой… Ну, так как сейчас Анна Абрамова выглядит. Завтра по об… Стоп. Иди давай, майор. Дальше без тебя. Занимайся курткой и фотороботом. Вечером на этот телефон доложишь.
Глава 8
Событие двадцатое
Однажды я экспериментировал. Как только видел, что какой-нибудь человек смотрел на часы, я тут же подходил и спрашивал у него: «Сколько времени?» Все, без исключения, опять смотрели на часы, прежде чем ответить.
Евгений Гришковец