Марьяна натянула на себя первые попавшиеся штаны, прямо поверх ночнушки нацепила чей-то свитер, надела носки из тонкой шерсти, что были ей явно велики и обулась в скромно стоящие в углу валенки. Прихватила куртку и вязаную бесформенную какую-то шапку, еле нашла, не как положено висела на вешалке, а на стуле лежала. Хотелось пить, но не просто воды, а воды настолько ледяной, чтобы от неё ломило зубы. В голову пришла странная мысль поесть снега, и Левина поначалу её отбросила, а потом подумала, что, возможно, этого требует организм и стоит подчиниться. Хотя… если щенок жрёт полиэтилен, то чего не хватает в организме? Мозгов в первую очередь.
Оказалось, что очнулась Марьяна в общаге или коммуналке. Выход нашла не сразу, но ноги в валенках ступали тихо, плотный войлок скрадывал шаги, лишь кое-где половицы поскрипывали под её весом. На улицу получилось выйти довольно легко. Сначала спустилась вниз, а там на своём месте крепко спала немолодая вахтёрша. Ключ торчал в замочной скважине двери, и Левиной удалось тихо его повернуть и выскользнуть на свободу сквозь приоткрытую дверь. Неприятно царапнул вид дешёвого дерматина, которым та была обита. Давно такого не видела, да и дверь обычно ставили железные, а тут… прошлый век!
Выйдя на улицу, женщина подняла голову к ночному небу и сделала несколько глубоких, сладких вдохов. Жар чуть отступил, полегчало. В голове прояснилось. Куртку пока надевать не стала — отчаянно хотелось остыть, и сильный мороз не мешал, а лишь студил разгорячённую кожу. На улице пусто. Видимо, ночь уже глубокая. Марьяна решила немного прогуляться вокруг здания общежития, чтобы проветрить голову и понять, где и как она оказалась.
Вот чудно! А ведь в жизнь после смерти она не верила никогда, тем более — в такую. Обойдя неказистое здание из сероватого кирпича по тропинке, она вышла на небольшой пустырь между кирпичной стеной и общагой. Зачерпнула ладонью нетронутый снег и съела целую пригоршню. Хорошо-то так! Вокруг замерли строгие тополя и рядом с ними, одетые в иней, словно в свадебное кружево, стояли кокетливые невесты-берёзы.
— Эй, ты чего? — раздался откуда-то пьяненький голос. — Снег, что ль, жрёшь?
— С опохмела небось! — добавил второй голос.
Марьяна даже не сразу заметила обладателей голосов. Два хорошо заложивших за воротник парня шли по тропинки между деревьями, и их силуэты поначалу скрадывала зимняя темень.
— Отстаньте, — беззлобно бросила Левина и зачерпнула ещё одну пригоршню снега.
Что за люди такие, ни снега поесть, ни в тишине на звёзды посмотреть.
— Ишь краля какая!.. — внезапно разозлился первый парень и ускорился в сторону Марьяны. — Я те щас поговорю!
Второй дёрнулся следом.
Левина вдруг разозлилась. Зачерпнула ещё снега и сжала в руках, делая плотный комок.
— Отстань сказала, — процедила она уже грубее, враждебно глядя на первого.
Наконец получилось разглядеть его лицо. Бровь разбита, воротник рубашки, видимой из-под незастёгнутой куртки, надорван, глаза шальные. Видать, подрался уже с кем-то сегодня.
— Ты чё сказала, шваль? — наехал он, а потом добавил: — Щас расплатишься!
Марьяна решила, что расплатиться — хорошая идея. Жар в груди нарастал вместе с раздражением и возмущением. Хотела пульнуть ему в лицо плотный комочек снега, но тот неожиданно растаял, и в лицо пьяного гопника полетели лишь брызги. Но это его лишь раззадорило. Тут и второй подоспел, только вынырнул не из-за спины приятеля, а сбоку, чтобы оттеснить Левину в сугроб и к кирпичной стене.
— Лучше мимо идите, — прошипела Марьяна, с ненавистью глядя на двух нападающих.
А их намерения уже были ясны, позы стали напряжённые, руки оба выставили так, чтобы схватить добычу. На лицах расцвели сально-нахальные улыбки, пахнуло перегаром, и даже мороз не скрыл многодневное амбре.
Первый шагнул к Марьяне ещё ближе, второй схватил за руку. Ей бы сбежать, но тело слушалось плохо — не сможет она бежать, споткнётся и упадёт. А пекло в груди всё жарче горит, растекается по телу, рвётся наружу. Может, и обошлось бы, уйди эти гопники прочь, но тот, что с разбитой бровью, вдруг умело поймал её за руку, и оба запястья оказались в болезненных тисках незнакомцев. Пальцы Левиной разжались, и на снег упала куртка. Она неловко забилась в хватке, но момент уже был упущен — держали её крепко.
Чужая рука по-хозяйски скользнула под свитер и болезненно сжала грудь Марьяны. Это ощущение внезапно отрезвило и подстегнуло. Жидкий жар, что до этого бродил внутри, вдруг рванул наружу, и оба гопника с матами отпустили её пылающие запястья. Но этого дремавшему в Левиной огню показалось мало. Он хлынул из неё, пламенным вихрем окружил две фигуры и сожрал их за несколько секунд. Так быстро, что они даже толком не успели закричать, а Марьяна — ужаснуться.