В том же восемдесят третьем на пенсию по состоянию здоровья был с почестями отправлен Тихонов (не артист, который играл Штирлица, а председатель Совмина), и на его место назначили 65-летнего Машерова, "которого с семьдесят девятого агенты КГБ охраняли больше, чем генерального секретаря". Упоминались некие "машеровские реформы", которые, "вначале подали мессадж о либерализации и демократизации советского общества", но затем "превратились в очередную модернизацию и бетонирование сталинизма". Семь лет назад Машерова сменил совершенно неизвестный Виктору Михаил Ситков, который характеризовался, как малоидеологизированный прагматик, руководитель демократического стиля и при этом — "ставленник постандроповского клана".
В декабре этого, то-есть девяносто восьмого года в СССР должны были состояться очередные президентские выборы; западные обозреватели хором предрекали, что состарившийся Романов уйдет со своего поста, а "имя преемников народ узнает лишь за пару недель до выборов, когда все уже решено, и предстоит лишь определить, кто более подходит для продолжения антинародного сталинского курса".
— Знаете, если эпоху Брежнева в Союзе называли эпохой застоя, — вещал в записи интервью какой-то недавно эмигрировавший диссидент, — то царствование Романова — это эпоха серого занавеса. Да, все эти годы развивалась промышленность, строились дома, перевыполнялись планы, даже очередей не стало. Обыкновенно, буднично — так и положено. Буднично летали в космос "Бураны" — так положено. Не положено только знать, что эти якобы научные аппараты выводят на орбиту лазерные комплексы ПРО "Кортик" и ракетные комплексы "Водолей". Советскому человеку не положено знать, сколько денег из его кармана ушло на вывод в космос наступательного ядерного вооружения, на создание советской "Звезды Смерти" — боевой космической станции "Жемчуг", готовой обрушить удар на любое место земного шара!
"А, вот чем мы базы в других странах заменили-то!" — обрадовался Виктор. "Черт, как все просто. Может, даже и дешевле выходит. Ну а Штаты-то свои тоже вывели? Или как?"
— Советский человек, — продолжал меж тем радиоголос, — радуется: нет проблем достать билеты на поезд. И он не знает, что это сделали не для него, а для поездов с ракетными установками, которые возят ядерные боеголовки мимо его дома. Буднично страну покрыла компьютерная сеть и сотовая связь. Но ими в стране была тихо придушена всякая независимая мысль — так, оказывается, тоже положено!
Вторая часть информации, как и следовала ожидать, была сливом компромата. Виктор услышал, что в СССР цветет махровый государственный антисемитизм, что практически разгромлены не только диссиденты, но и любые неформальные сообщества критически мыслящих людей, что академик Сахаров, который здесь еще продолжал жить и работать, после развода и женитьбы на молодой медсестре был вынужден отречься от всех своих антисоветских заявлений, как сделанных под влиянием бывшей супруги. Ну и, естественно, задавлена и тяжко страдает вся творческая интеллигенция, которая не может свободно гастролировать, издаваться и выставляться за рубежом, как будто ее прямо там ждут.
Наконец, третья часть информации была разными сплетнями малого калибра и нудной читкой диссидентского романа "Хроники кремлевского сталкера", который был рассчитан на эмоциональную промывку мозгов и который Виктор со спокойной совестью пропустил мимо ушей.
Параллельно Виктор сравнил вареную колбасу эпохи серого занавеса с остатками вареной колбасы эпохи реформ. Колбаса эпохи реформ была розовее, сильнее пахла чесноком и специями, и вкус у нее как-то был богаче. Однако колбаса эпохи серого занавеса ровно резалась, и сало из нее не вываливалось, из чего Виктор сделал вывод, что она просто из мяса.
14. Визит дамы
Как ни странно, но из услышанного по "голосу" Виктора больше всего понравилась весть об удушении диссидентов. Лично для него это означало, что раз диссиденты удушены, как класс, то мало кому придет в голову подозревать в его, Виктора, словах, это самое диссидентство. Также оставались курить в стороне всякие интриганы и демагоги, которые могли по злобе или от зависти навесить на него диссидентство; если и напишут телегу, то на нее наверху всерьез смотреть не будут. Правда, здесь могут навесить пиратство, но, в отличие от диссидентства, это еще доказать надо.