Такой вводный экскурс в область плероматических событий кажется мне уместным в связи с той важной проблемой, прояснить которую мы теперь собираемся.
В чём же, однако, заключается подлинная причина вочеловечения как исторического события?
Чтобы ответить на этот вопрос, нам придётся расширить сферу нашего внимания. Как мы видели, Яхве как будто бы не расположен учитывать абсолютное знание, когда речь идёт о проявлениях его всемогущества. Может быть, наиболее показательный в этом смысле симптом – его отношение к Сатане; дело всё ещё выглядит так, словно Яхве не был осведомлён о замыслах своего сына. Но так происходит оттого, что он не принимает во внимание своё всеведение. Подобное можно объяснить себе тем, что Яхве был зачарован и увлечён последовательностью своих творческих актов – и попросту забыл о собственном всеведении в этом отношении. Совершенно ясно, что колдовское наделение плотью самых разных вещей, которые до этого с такой наглядностью ещё никогда и нигде не существовали, вызывало бесконечное Божье восхищение. София, очевидно, вспоминает абсолютно верно, говоря:
… когда [он] полагал основания земли: тогда я была при нём художницею, и была радостию всякий день… [XL]
Ещё в «Книге Иова» отдаётся эхо гордой творческой радости, когда Яхве указывает на хорошо сработанных им огромных тварей:
Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя…
Это – верх путей Божиих:
только Сотворивший его может приблизить
к нему меч свой. [XLI]
Ещё во времена Иова Яхве опьянён чудовищной силой и размерами своих творений. Что в сравнении с ними шпильки Сатаны и ламентации сотворённого подобно бегемоту человека, пусть даже он несёт в себе образ Божий? Яхве, видимо, вообще должен был забыть, что значит этот образ, – иначе он, наверное, не игнорировал бы с такой последовательностью человеческое достоинство Иова.
Всё это, собственно, лишь тщательно осуществляемые и предусмотрительные подготовительные действия для рождения Христа, действия, свидетельствующие о том, что всеведение начинает оказывать некоторое влияние на поступки Яхве. Становятся заметными некоторые черты филантропии и универсализма. «Дети Израиля» отступают на второй план, пропуская вперёд детей человеческих, да и о новых заветах со времён «Книги Иова» мы уже ничего не слышим. В повестке дня, кажется, изречения мудрости, и можно различить настоящую новинку, а именно апокалиптические сообщения. Это указывает на метафизические акты познания, т. е. на «констеллированные» бессознательные содержания, готовые прорваться в сознание. Во всём этом, как уже было сказано, видна активная поддержка со стороны Софии.
Если рассмотреть поведение Яхве в целом вплоть до нового появления Софии, то нельзя не заметить несомненного факта: его поступки сопровождаются неполноценной сознательностью. Всё время чувствуется граница между рефлексией и ссылками на абсолютное знание. Сознательность Яхве представляется ненамного более высокой, чем какое-нибудь первобытное «awareness» (для которого в нашем языке, к сожалению, нет эквивалента). Это понятие можно описать как «чисто воспринимающее сознание». «Awareness» не знает ни рефлексии, ни нравственности. В этом состоянии возможны только простые акты восприятия и слепые действия, т. е. отсутствует сознательно-рефлектирующая вовлечённость субъекта, индивидуальное существование коего беспроблемно. Сегодняшний психолог назвал бы такое состояние «бессознательностью», а юрист – «невменяемостью». Тот факт, что сознание не осуществляет актов мышления, не доказывает, однако, их отсутствия. Просто они протекают бессознательно и косвенно выражаются в сновидениях, озарениях, откровениях и «инстинктивных» изменениях сознания, по содержанию которых можно понять, что они проистекают из «бессознательного» знания и реализуются через бессознательные умозаключения и выводы.
Нечто подобное можно видеть в странном изменении, наступившем в поведении Яхве после эпизода с Иовом. Пожалуй, несомненно, что заслуженное им по отношению к Иову моральное унижение поначалу не дошло до его сознания. Конечно, этот факт с той поры был зафиксирован во всеведении, и можно предположить, что соответствующее знание мало-помалу бессознательно поставило его в положение, когда ему пришлось столь решительно поступить с Иовом, дабы путём разбирательства с ним хоть как-то осознать себя и прийти хоть к какому-то пониманию. Сатана, которого позже по праву нарекли именем «Люцифер», умел пользоваться всеведением чаще и эффективнее, нежели его Отец [35]. Сдаётся, он был единственным из сыновей Божьих, кто проявил столь большую инициативность. В любом случае он был тем, кто подсунул Яхве те самые непредусмотренные инциденты, которые осознавались во всеведении как необходимые, даже неизбежные для хода и завершения божественного действа. К ним относится и поворотный эпизод с Иовом, провед1ённый в жизнь лишь благодаря инициативе Сатаны.