— Ну, принеси.
Балинт посмотрел на старшего брата, который высоко поднял обглоданную кость и, дразня, размахивал ею перед носом все еще всхлипывавших сестренок. Запахи стирки мало-помалу рассеялись — окно и дверь были открыты, — и теперь лишь аромат куриного супа царил в похолодевшем к вечеру воздухе. Балинт еще раз внимательно оглядел брата. — Мама, вот и соль, — протянул он крохотный кулечек из газетной бумаги. — А повезло нам, что Фери хлеба принес, не то пустым супом пришлось бы заправиться.
— Я принес? — проворчал от умывальника Фери. — Хлеб?
— А разве это не нам? — с невинным видом спросил Балинт. — Вон тот большущий кусок, что у тебя в заднем кармане?
Вечерняя прохлада дохнула в окно, и дядя Йожи поторопился надеть фуфайку и пиджак; тем временем курица в супе стала совсем мягкой. Хлеб, принесенный Фери, разрезали на шесть равных частей, — куски вышли маленькие, разве чтобы жир стереть с губ. Мать уже начала было разливать крепкий желтый от жира суп, каждому должно было достаться по две тарелки, не меньше, как вдруг в дверь постучали, и на пороге, заступив свет, выросла огромная фигура профессора.
— Почему здесь не проведено электричество? — спросил он сердито.
Секунду постояв, он шагнул в комнату и тут же выругался, ударившись о низкую притолоку. Фери, услышав замысловатое проклятие и понадеявшись, что в полумраке его не видно, неслышно засмеялся. Однако профессор тотчас повернулся к нему.
— А ты что развеселился? — раздраженно спросил он. — Над чужой бедой посмеяться захотелось? — Он взглянул на Луизу Кёпе. — Кто этот бездельник? Старший сын ваш? — Затем опять повернулся к Ференцу и, склонив вперед огромный двойной лоб, внимательно оглядел его. — Не ты ли повесил собаку, негодник?
Не подождав ответа, профессор пошел к плите и заглянул в кастрюлю. — Прошу прощения, — сказал он Луизе, не оглядываясь, — решил взглянуть, чем вы кормите своих детей, что даете им на ужин. Гм, куриный суп!.. А мне показалось, будто они несколько ослаблены… Ну, все равно… вижу, питаете их хорошо. Не забывайте давать витамины, B и C в особенности… Так, значит, куриный суп…
Он обежал взглядом кухню, но в комнату, дверь которой была приоткрыта, не заглянул. — Спасибо, садиться не буду, — сказал он, видя, что Луиза вытирает для него стул, — ухожу, пока ужин ваш не перестоял. А почему лампу не зажжете?
— Керосин кончился, ваша милость.
— Что ж не купили вовремя?
Луиза не ответила. Профессор, прислонившись к стене, заиграл пальцами на круглом, туго обтянутом животе. — Ну-с? Позабыли, не так ли? Ничего, не смущайтесь, со всяким может случиться. В прошлый раз мой адъюнкт позабыл перекреститься перед часовней в пещере, так у него с тех пор ни одна реакция не получается. Итак?
В комнате стало тихо. Профессор терпеливо крутил пальцами.
— У нее денег не было, ваша милость, — вымолвил наконец Йожи, стоявший возле открытой двери совсем рядом с профессором. Последний медленно повернулся к нему; — А вы кто такой?
— Это деверь мой, — торопливо пояснила Луиза. — Йожеф Кёпе.
Профессор рассеянно протянул ему руку. — Живете здесь?
— Он навестить нас зашел. И курицу он принес, ваша милость, — добавила Луиза, надеясь тем прояснить историю с курицей. Но профессор лишь отмахнулся.
— Ясное дело, он принес, кто ж еще. И, само собой, в подарок! Ну, а вы где ее взяли? Небось тоже в подарок получили?
— Я ее украл, ваша милость.
Профессор вскинул брови. — Украли?
Прищурив глаза, Йожи кивнул.
— У кого же?
— У моего соседа.
Профессор засмеялся. — Просто украли, и все?
— Не так-то просто, — ответил Йожи и опять подмигнул профессору, который со все возрастающим интересом следил за сложной игрой узкого длинного носа и неопределенного цвета глаз. — Я целую неделю приманивал ее борным спиртом «Диана», пока она, голубушка, не перепорхнула ко мне через забор.
Профессор громко расхохотался. — Борным спиртом?.. Превосходно. И вы, конечно, чувствовали себя вправе воровать по той причине, что вы бедны?
— Что ж дурного в том, что я беден? — спросил Йожи. — Ведь и бедняк до смерти живет.
Профессор недовольно буркнул: — А теперь сюда пришли невестку в темноте ужином накормить?
— Когда темно станет, мышей половим, ваша милость.
Профессор не ответил. Немного помолчал, потом шагнул к Йожи. — Поглядите-ка на меня внимательно, господин Кёпе. Как видите, у меня не один лоб, а два. — Указательным пальцем он постучал себя по лбу. — Вот этим, что поменьше, нижним, я с вами вполне солидарен, верхним же — против вас, а он-то побольше. Вы меня понимаете? — И, повернувшись на каблуках, шагнул к двери. — Впрочем, заявлять на вас в полицию я не собираюсь. Всего наилучшего!