У нее подгибались ноги, и дрожь сотрясала все тело, когда она постучалась на кухню к Маравко; лишь увидев в отворившейся двери длинные, приветливо кивающие ей усы товарища Маравко, разглядев через его плечо жарко топившуюся железную печурку и кастрюльку на ней (должно быть, с картофельным паприкашем на ужин), она успокоилась.
Маравко вошел в комнату вслед за ней, опустился на второй стул. — Если сейчас явится полиция, — сказал он еще мрачнее, — тебя тоже зацапают. Зачем это нужно?
Юли только сейчас заметила, что хозяин сидит в носках. — Надень ботинки, — сказала она, — нужно очистить квартиру. У тебя болят ноги?
Маравко опять посмотрел в окно. — Болят или нет, что в том… Уверена, что это шпик?
— Уверена, — сказала Юли.
Маравко опять посмотрел на нее испытующе. — Чтобы не пыхтеть понапрасну.
— Твоя жена когда домой придет? — спросила Юли.
— Что как мы по ошибке, черт побери, уничтожим зазря всю литературу…
— Литературу я унесу, — сказала Юли. — Место есть?
— Будет. Обуйся же! Когда вернется твоя жена?
— Да вон она идет, — сказал Маравко.
В кухонную дверь постучали. — Жена? — спросила Юли. Маравко встал, пошел на кухню. Сквозь стеклянную дверь проступал невысокий и круглый, как шар, силуэт. — Тушеваться не след, товарищ, — сказал, не оборачиваясь, Маравко, — я же по шагам узнал ее. Да ты только взгляни, разве ж таких маленьких, толстеньких шпиков делают в полиции?
Кругленькая румяная женщина влетела на кухню, оттуда в комнату, сбросила платок, за руку поздоровалась с Юли, выскочила на кухню к печурке, которая старательно трудилась, готовя ужин. — Не вертись! — сказал ей муж. — Иди сюда и сядь! Товарищ говорит, за домом слежка.
Она остановилась в двери. — Еще чего!
— Сядь! Ты не видела кого-нибудь перед домом, когда уходила и возвращалась?
— Видеть не видела, да, по правде сказать, не очень-то и смотрела.
— То-то и скверно, — проворчал ее муж. — Зачем тебе глаза дадены?
Молодая женщина работала в Обуде, на фабрике Гольдбергера; Юли давно ее знала, еще до того как неожиданно встретилась с ней на квартире товарища Маравко. — Послушай, Рози, — сказала она, — ты сейчас собери поскорей все самое необходимое, одежду, белье, сколько в сумку поместится и в портфель…
— Еще чего! Зачем? — испуганно спросила Рози.
— Вам нужно уйти отсюда!
— Еще чего! — воскликнула Рози. — Еще чего!.. Чтобы я с бухты-барахты бросила эту чудесную квартиру? Когда у меня наконец-то появилось настоящее жилье! Ну нет!
Она крутанулась на каблуках, вылетела на кухню, тут же вернулась с пыльной тряпкой в руке, подбежала к окну, открыла. Перегнувшись, стала трясти тряпку.
— Ну, что-нибудь видишь? — спросил ее муж.
Рози закрыла окно, обернулась. — Почему мы должны уходить из этой квартиры? — проговорила она, — Много у тебя литературы? Ну, все равно, за час все сожжем, до тех-то пор не придут?
— Значит, видела?
— На том углу кто-то стоит, — сказала Рози.
— Кто-то!.. Кто-то! — проворчал Маравко. — А я жги всю литературу, оттого что на том углу кто-то стоит! Вопрос-то в том, кто стоит и почему он там стоит!
Жена ему не ответила. В комнате стало тихо, через кухню слышались быстро приближавшиеся по галерее шаги; перед соседней дверью они остановились. Юли встала, прикрыла дверь на кухню. — Товарищи, — сказала она, — обстоятельность дело не вредное, но иной раз и поспешить не мешает.
— Верно, — кивнул Маравко. — Ну, так о чем речь?
— Литературу я унесу, об этом не заботьтесь, — сказала Юли.
— А тогда о чем, черт побери, нам заботиться? — проворчал Маравко.
— Если полиция установила за квартирой слежку, — медленно, грудным голосом проговорила Юли, — значит, она что-то знает. И следит, чтобы узнать больше. Если вы останетесь в квартире, товарищи, она может надеяться рано или поздно получить новые сведения. Не удастся иначе, через некоторое время арестуют вас и станут допрашивать.
Молодая кругленькая женщина спиной прислонилась к косяку двери. — Какого же беса они от нас узнают, если нет улик? — нетерпеливо спросила она.
— А ты почем знаешь, Розика, есть или нет? — спросила Юли. — Иначе с чего сыщик торчит перед домом?
— Если только он сыщик! — проворчал Маравко.
Юли не потеряла терпения. — Если это не сыщик, через неделю-другую вы вернетесь в квартиру. Меньше риску, чем оставаться, чтобы вас тут схватили. Найдется, где переночевать для начала?