Арест оказался для Юли неоценимой поддержкой, ибо сразу вернул ее на прежнее место. Если у нее и были сомнения в том, нужна ли она еще, пригодна ли, полицейские агенты их развеяли, вернув к своим, и она тотчас почувствовала себя на месте. Больше не нужно было метаться в безнадежных поисках, ее буквально за руку привели к тем, из чьей среды она вышла, к кому принадлежала и сейчас. Когда в коридоре Главного полицейского управления Юли увидела товарища Маравко, а минутой позже Браника, ее охватило такое волнение, как будто нашлись давно и безнадежно утерянные родители. То, что ее арестовали вместе с ними, восстановило общность их судьбы, вернуло ей веру в себя. Этот арест как бы доказывал ей, что заслуги ее больше, нежели заблуждения.
Глубоко потрясенная, она была эгоистична в эту минуту и думала только о себе; удовлетворение от того, что она попадет на скамью подсудимых вместе с Браником и Маравко, ощущалось пока острее, чем новая тяжелая потеря, понесенная партией. Теперь я могу доказать им, что я все же с ними, думала она, и узкое измученное лицо ее под скособоченным узлом густых волос светилось счастьем. Она невольно привстала на цыпочки и над плечами полицейских еще раз увидела Браника, который на повороте улыбнулся ей из-под усов. Юли верила, что никого не подведет.