— Этот тип до тех пор разводил турусы на колесах, — буркнул хунгарист в кепи, — пока, на наше счастье, десять минут не истекли. А вообще-то пора уж кончать волынку.
Эштёр взглянул на свои часы. — У нас еще три минуты. Что же касается вопроса, воняем ли мы, то я отвечу так: откуда мне знать, кто и как меня воспринимает?
— Почему этот трепач не пошел в философы? — с ходу спросил студент, только что взбежавший на второй этаж; с ним было еще двое студентов. — Ребята, вы подготовились? Я всю ночь глаз не сомкнул со страху.
Эштёр был двумя головами выше всех своих товарищей, но худой, как жердь: казалось, весь материал, пошедший на дополнительный рост, был получен за счет объема; все в нем было непропорционально: журавлиные ноги — слишком длинные относительно корпуса, руки, достающие до колен, — несоразмерно длинны в соотношении с ногами, плечи — у́же, чем бедра, шея — еще тоньше, чем руки, — такую фигуру можно увидеть разве что в кривом зеркале Английского парка[51], вытянувшем все части его тела по отдельности и уже не сумевшем свести их воедино. И над всей этой вакханалией несуразных размеров и длин восседала, как символическое завершение, яйцеобразная голова, которая непрерывно реагировала на каждое более или менее заметное движение конечностей — кивала, вскидывалась вверх на длинной-предлинной шее, тут же падала, — так что создавалось впечатление, будто Эштёр ведет сам с собою нескончаемый диалог, в ходе которого его члены неустанно подбрасывают вверх сложные и волнующие вопросы, а голова незамедлительно и беспрерывно спускает к ним успокоительные ответы.
— Почему я не пошел на философский? — повторил он вопрос. — Потому что исследование и наблюдение различных возможностей и вариантов — одна из особенностей моего мышления, что делает его весьма пригодным для научной работы в области естественных наук, точно так же, как ты, ввиду полного отсутствия мыслительных способностей, весьма подходишь для профессии деревенского брадобрея.
— Идиот!
— Значит, пока не будем звонить? — спросил прыщеватый паренек.
— Звони же! — ворчливо сказал один из вновь пришедших. — И чего вы так дрожите перед этим старым хреном?
— Никто и не дрожит!
Снизу опять послышались шаги. Пришли еще двое — один был в бараньей шапке, другой явился с непокрытой головой.
— Вы прибыли все вместе, коллеги? — спросил тот, кто был в бараньей шапке, удивленно оглядывая столпившихся перед дверью студентов. Он подошел к стоявшему ближе всех к нему молодому человеку и щелкнул каблуками. — Кажется, мы еще незнакомы, коллега. Позволь?.. Витязь[52] Тибольд Бешшенеи. Сервус[53]. Уже позвонили?
— Еще нет.
— Почему? — недоуменно воскликнул Бешшенеи.
Эштёр шагнул к звонку и, внезапно выбросив вперед свой невероятно длинный палец, нажал кнопку. — Девять часов пятьдесят девять минут, — объявил он, кивая звонку.
Не успел он снять палец с кнопки, как дверь отворилась, словно звонка поджидали. На пороге, не отпуская ручку двери, стоял рябой лакей в отороченной красной лентой ливрее.
— Господин профессор… мы к господину профессору, — запинаясь, выговорил один студент.
— Его милости нет дома.
Студенты переглянулись. Они выстроились перед дверью полукругом, впереди всех стояли Эштёр и хунгарист, тотчас сдернувший кепи, едва отворилась дверь. Другие тоже обнажили головы. — Нет дома?.. Но этого не может быть! — воскликнул кто-то из-за спин остальных. Лакей глазами поискал говорившего, но не ответил.
— Господин профессор назначил нам прийти сегодня в десять.
— Когда это было? — спросил лакей, не отпуская дверь.
— Неделю назад.
— Возможно. Но он не появлялся дома уже четыре дня, — сообщил лакей с бесстрастным видом. Студенты опять переглянулись.
— Подождите! — сказал Эштёр лакею, уже потянувшему было дверь на себя. — Господин профессор назначил нам прийти сюда к десяти часам, следовательно, удалиться в десять часов одну минуту мы не имеем ни причины, ни права. Самая элементарная вежливость требует, чтобы мы подождали его, по крайней мере, десять минут, даже в том случае, если, ввиду только что упоминавшихся обстоятельств, мы имеем основание сомневаться в его приходе. Но допустим, господин профессор все же придет десять минут спустя, — не найдя нас здесь, он с полным правом сможет обвинить нас в совершенном отсутствии вежливости и такта, особенно же в том случае, если, допустим и это, он придет домой лишь затем, чтобы выполнить имевшийся между нами уговор, что, как ни мало в том вероятности, нам все же следует принять в расчет. Он был бы поражен и возмущен нашим неоправданным отсутствием.
51
Часть большого городского парка в Будапеште, оснащенная множеством аттракционов (ныне — «Веселый парк»).
52
Член «ордена витязей», организации, учрежденной в хортистской Венгрии в основном для отличившихся в первой мировой войне солдат и имевшей отчетливо контрреволюционный характер.
53
Приветствие, предполагающее обращение на «ты»; первым его произносит тот, кто считает себя старшим или занимающим более высокое общественное положение.