— Нет, пожалуй, это уже не то, что нужно.
— А что же? Уверяю вас, это слово повторялось без конца. Практически только об этом и шла речь.
— Мадам, как вы считаете: взрыв яхты — несчастный случай или преступление?
— Преступление, — ответила Анжела, не задумываясь.
— Почему вы так думаете?
— Мсье Лакросс сказал мне, что был взорван большой заряд динамита.
— Ах, вот как, поэтому.
— Не только поэтому. А еще и из-за того, в каком состоянии находился мсье Хельман! В первую очередь из-за этого.
— А что это было за состояние? Только страх?
— Страх тоже.
— Но и злость, горечь, ожесточение?
— Все вместе. — Ее голос звучал мелодично и приятно, эта женщина не повышала ни голоса, ни тона, она все время держалась ровно и спокойно.
— Не могло ли это состояние возникнуть в результате телефонных переговоров?
— Я думаю, так оно, наверняка, и есть. Но с чем это связано, я действительно не знаю. Да и отнюдь не доказано, что мсье Хельман говорил тогда именно с этими людьми… — Она указала на список. — Или хотя бы с одним из них.
— Он был в отчаянии?
— Да, пожалуй, можно так сказать…
— Значит, возможно себе представить, что он захотел свести счеты с жизнью?
— Таким способом? Чтобы и других людей утащить с собой в могилу? Никогда! Вы не были знакомы с мсье Хельманом. Абсолютно исключено! Если бы он решил наложить на себя руки… не знаю, по какой причине… то он сделал бы это, не подвергая опасности других людей. Головой ручаюсь! — Она задумчиво поглядела на меня. — Я вам не очень-то помогла, да?
— Вы мне необычайно помогли, мадам, — сказал я. Она улыбнулась мне. Я невольно улыбнулся в ответ. — Так, значит, cover.
— И coverage, — добавила она.
— И еще один, последний вопрос. Странно все-таки, что все эти люди на этот раз съехались в Канны почти одновременно — или так было всегда?
— Нет, обычно они приезжали в разное время. А в этом году они собирались отпраздновать день рождения мсье Хельмана — ему исполнилось бы шестьдесят пять.
— Ах, вот оно что.
— Его сестра сказала мне это по телефону. Между одиннадцатью и двенадцатью часами в этих кругах обычно происходит обмен телефонными звонками. Все звонят друг другу. Мадам Хельман часто и мне звонила. Чтобы меня пригласить. Или просто поболтать. Она ведь нездорова…
— Я знаю. А как же вы писали ее портрет?
— Для этого мне пришлось приезжать к ней. Она редко выходит из дому. С трудом передвигается. Портрет висит в ее доме.
— А когда должен был праздноваться день рождения Хельмана?
— Сегодня, — сказала Анжела. — Он должен был быть сегодня. Тринадцатого мая.
— Н-да, — протянул я и взял из ее рук список. — Я вам чрезвычайно благодарен. Вы мне очень помогли.
— Боюсь, что это не так.
— Именно так, — возразил я.
Она опять улыбнулась мне, когда я встал и немного скованно поклонился ей. Я оставался серьезен. Мы пошли в комнаты и вернулись в маленькую прихожую. Я быстро завязал галстук, сунул ноги в туфли и надел пиджак. При этом заметил, что Анжела пристально за мной наблюдает.
— Итак, до свидания… — Я протянул ей руку.
Рука повисла в воздухе.
— Мсье… — Ее голос звучал очень тепло.
— Да? — Я вдруг смешался.
— Мсье Лукас, мне хочется вас кое о чем спросить. Но вы не обидитесь на меня, обещаете? Ведь я не имею в виду ничего плохого.
— Обещаю. О чем вы хотели спросить, мадам?
— Вы когда-нибудь смеетесь? — спросила Анжела. — Вообще — умеете ли вы смеяться?
— Я… Что-то не возьму в толк…
— А вот засмейтесь, — сказала эта странная молодая дама.
Я засмеялся, громко и деланно.
— Это не смех, — сказала она.
— Смех, — настаивал я.
— Нет.
— Ну, мне конечно трудно смеяться по заказу…
— Разумеется. Это было бестактно с моей стороны.
— Да что вы. Просто я показался вам этаким сухарем-немцем, да?
— Вы вовсе не сухарь и не типичный немец.
— А какой же я?
— Послушайте, мсье Лукас, — сказала Анжела. — Вы можете, разумеется, отказаться и счесть меня наглой или невоспитанной. Но… но я, тем не менее, скажу. Видите ли, дело в том…
— В чем?
— Ну, дело в том, — сказала она, уже не запинаясь на каждом слове, — что вы в самом деле взяли с собой не те костюмы, какие надо. И туфли тоже. Во вторую половину дня мне нужно поехать в город. Купить красок и забрать кое-какие вещи в магазине готового платья на Антибской улице — их там подогнали мне по фигуре. Вы мне очень симпатичны, мсье, очень симпатичны.