Бывший начальник всея УРов Михайлин Иван Прокофьевич с головой погрузился в дела своего нового управления по вооружениям. УРы, кстати, сработали слабо. Как я и думал. Столько сил и средств ушло, а результат так себе. Немцы, как только наталкиваются на них, незатейливо их обходят. Если нет такой возможности, взламывают линию в одном месте, после чего сыпется вся линия обороны. Твёрдая скорлупка с мягкой и вкусной сердцевинкой.
Михайлин не зря ест свой генеральский хлеб. Доводит до ума поставляемую бронетехнику. Заметно снижен уровень шума двигателя. Что для этого сделано — не вникал. Сейчас по танковым войскам ездит пара бригад, модернизирует движки.
Шум не только демаскирует, но ещё сильно затрудняет коммуникацию между членами экипажа и с командиром подразделения по радиосвязи. Услышать команду могут, — танковые командиры взяли себе моду ездить на трофейных Т-IV, T-III, и даже T-II. Комфорт и удобства — не последнее дело в бою.
Сейчас совместно со специалистами с нижнетагильского завода заканчивают решать проблему вентиляции. Иначе стрельба даже при открытом люке, что в бою чревато, представляет огромную проблему.
Мельком вспоминаю, что решают её довольно остроумно. В крышу башни врезают лючок для вентиляции, как раз над наводчиком и заряжающим. По правому борту из двигателя выводят всасывающую трубку. Михайлин утверждает, что во время работы двигателя включается довольно сильная вентиляция башенного пространства. Кажется, они там подвели эту трубку из выхлопной трубы. При выбросе отработанных газов через трубку втягивается и пороховой дым из пушки. Иван Прокофьевич говорит, что запах всё равно сильный, но жить можно. Думаю, кардинально надо вопрос решать: ставить пушку с закрытым затвором. Но там ещё выброс гильзы надо предусмотреть.
Можно попробовать организовать слегка повышенное давление воздуха внутри танка. Тогда при открытии затвора для закладки следующего снаряда пороховые газы будут выдуваться через ствол. Тут же встаёт проблема герметизации, с которой в Т-34 не ах.
Мои идеи Михайлин внимательно выслушал, — ну, я ж начальник, попробуй не прояви внимание, — а как он с заводскими будет решать эту проблему, мне начхать. Лишь бы эффективно решил.
Есть под его руководством специализированные команды техников. Как стаи стервятников, — наших советских краснозвёздных и хозяйственных стервятников, — обдирают подбитую немецкую технику всех видов до последней нитки, то есть, гайки. Снимают прицелы и любую оптику, демонтируют двигатели и вооружение, прибирают к рукам инструменты и запчасти, выдирают сиденья, снимают радиостанции. Ободранное тоже не оставляют. Разделывают, как туши КРС, на части и утаскивают в жаркие плавильные печи. Стране (и моему фронту) нужен металл.
Надо их поощрить.
— Кирилл Афанасьевич! — обращаюсь к генерал-майору Мерецкову, заведующему небоевыми трофеями. — Сколько ты набрал трофеев в Каунасе?
— Пять эшелонов с продовольствием, один с амуницией, четыре состава с ГСМ, восемь составов с боеприпасами всех видов.
— Что с ГСМ делать ты знаешь, да про всё знаешь. Выдели вагон продовольствия для управления Михайлина. Владимир Ефимович (начштаба Климовских) сочини приказ с вынесением благодарности личному составу. Первым пунктом. Будут и другие. Надо поощрить наши службы обеспечения. Боевых орденов давать не можем, но хоть так.
Вспомнили про железнодорожников, инженерную службу Васильева и других интендантов. Энкавэдешников не забыли. В уличных боях и зачистке Каунаса две сотни бойцов 23-ого мотострелкого полка НКВД погибло.
Скоропортящиеся продукты частью оставили штурмовым частям, частью по уже сложившейся традиции отправляем в госпитали, школы, лётчикам и генералитету. Именно в такой последовательности. Лично мне мандарины нафиг не сдались, я на кофе подсел и морепродукты, которые, кстати, спросом не пользуются ни у населения, ни у бойцов. Поэтому после того, как забираю свою генеральскую долю, ящик-другой, всё остальное отправляем в Москву. В столице есть ценители. По ресторанам на ура расходится.
После разбрасывания трофейных вкусностей у Мерецкова остаётся почти три эшелона. Тоже, как обычно, пускаем их через военторг. Бабло должно участвовать в борьбе со злом.
Один состав с боеприпасами отправлен в Ровно еврейскому ополчению и Рокки. Остальные в запас. Часто в те закрома мои диверсанты ныряют. Опять же трофейное вооружение у нас есть, те же танки.
Тот же день, время 10:45
Центр боевой подготовки, в райне Минского УРа, между Минском и Молодечно.