— Батарея к бою! Подкалиберными в борт самому правому! В середину борта!
Лейтенант, попавший в положение «сапожник без сапог» воочию наблюдает только что услышанную надменную нотацию. По команде «Огонь!» все шесть Ф-22 бьют в борт монструозного танка пониже башни. И у них получается! Танк будто спотыкается, останавливается, из него высыпается экипаж.
Тем временем батарея переносит огонь на второй танк, неосторожно подставивший борт при попытке объезда воронки. Добивает осколочными. Лейтенант глядит во все глаза, сжимая кулаки, «так им, так, тварям!».
А затем открывает огонь третий танк, последний из оставшихся в строю. С первого выстрела пробивает бруствер одной из пушек.
— Смена позиции! Быстро! — орёт капитан.
Ещё одну пушку не успевают оттащить вниз по пригорку. Взрыв разбрасывает расчёт в разные стороны изломанными куклами.
— И что теперь? — спрашивает лейтенант уже на КП батареи капитана.
— Ничего, — мрачно отвечает комбат, никому не нравится терять своих людей. — Наша работа закончена, в лоб даже хором мы их не пробьём.
Капитан берётся за телефон, который ему подаёт связист. Докладывает комполка о результатах боя. Командиры выходят из блиндажа. Батарея, несмотря на потери, боевого духа не теряет, осторожно выводит оставшиеся пушки на резервные позиции.
— Зассал в одиночку атаковать, — злорадно говорит лейтенант, когда они выползают обратно на пригорок понаблюдать за немцами. Уцелевший танк отъехал назад, танкисты цепляют за трос один из подбитых.
— Подожди ещё не то будет, — голос капитана по степени злорадства не уступает лейтенантскому.
— А что будет?
Капитан ответить не успевает. Раздаётся очень знакомый и очень радующий в такой момент свист. На суетящихся вокруг подбитых машин немцев обрушиваются мины. Очень густо.
— Надо был сразу… — досадует лейтенант.
— А толку-то? Тут только прямое попадание может какой-то урон нанести, — глядя в бинокль, капитан думает вслух. — Вряд ли у них верхнее бронирование настолько мощное. Но попасть миной в танк? Только если сильно повезёт.
3 февраля, вторник, время 11:40.
Восточная часть Варшавы, бронепоезд «Геката».
— Константин Константинычу жарко приходится…
— Что случилось? — Богданов слегка настораживается.
— То, что я давно жду. Немцы выбросили козырную карту. Новые танки появились. ТТХ пока неизвестно, но 76-миллиметровые пушки их даже в борт не берут. Только если залпом и в одно место…
«Тигры», — хмыкает мой подселенец. — Тебе они раньше достались.
— Предполагаю, что движки у них бензиновые, значит, огня боятся.
— Почему так думаете? — влезает в разговор Блохин.
— Да они все бензиновые. Не знаю, почему. Вроде дизельные удобнее для танков… ладно, давай думать.
Первым делом надо выяснить, что с моим давним заказом на зажигательные снаряды. К сорокопяткам и дивизионной артиллерии. Именно на этот случай и давал такой задание. Брать калибром и бронебойными, по-настоящему бронебойными, снарядами — не вариант. Полевая пушка большого калибра, хм-м, а ведь в городских условиях можно использовать. Но это в городских, в полевых условиях это крупная и малоподвижная мишень. Лакомая цель для авиации и для кого угодно. Большую пушку можно и маленькой уничтожить.
— Так, у тебя есть ТТХ немецких Штугов?
— Под рукой нет…
Пришлось искать. Данные получил из Минска только после обеда. Сидим с Богдановым и Блохиным, изучаем.
— Есть вероятность, что кумулятивные трофейные снаряды Штугов пробьют борт нового танка. Но надо проверять.
— Надо. Первым делом инструкцию Рокоссовскому. Если есть хотя бы один, пусть подбитый, танк, то пусть и проверит.
— Семён Васильевич, рой землю, где и как хочешь, но про этот танк найди всё, — вот и для полковника Блохина дельце обнаруживается.
5 февраля, четверг, время 10:05.
Варшава, Замковая площадь.
— Ты пойми, Шиманский, пока вы будете хернёй заниматься и нос свой шляхетский к небу задирать вместо того, чтобы делом заниматься, от ваших войск к концу войны останется вот это.
Полковник слегка морщится на мой кукиш. Но возразить нечем. Только что разошлись по своим делам его офицеры, которым сказал своё веское маршальское слово.
— Двенадцать тысяч потерь это много, панове офицеры. Генерал Голубев занял не меньше, чем вы, но убитыми и ранеными у него всего полторы тысячи. За это лично вам надо сказать «спасибо», когда вы отказались работать с моими людьми. Я про корректировщиков огня, если вы не поняли.
— Своего сына Бориса я вам теперь точно никогда не дам…
Панове офицеры запереглядывались. Они не знали? Ухмыляюсь.
— Своих у вас нет. Как дальше воевать будете? Я скажу честно: лично мне похрену, сколько вас поляжет в боях. Я — русский маршал и моя забота — русские солдаты, а не польские. Польские солдаты и их потери это ваша забота.
Подержал паузу и отпустил. Теперь разговариваю с командующим польским корпусом.
— А не может ли пан маршал организовать обучение корректировщиков огня?
— Пан маршал может, — пожимаю плечами. — Только время обучения примерно месяц. Ну, пусть в ускоренном варианте сократим до двух недель. Шиманский, ты уверен, что немцы не уберутся из Польши за это время? Я вот думаю, что ни одного солдата вермахта в Польше к тому времени просто не останется.
Полковник задумывается.
— А почему, пан маршал забрал у нас всех пленных немцев?
— У тебя есть, чем их кормить? Содержать их где будешь? К тому же вы слишком жестоко с ними обращаетесь в нарушение всех конвенций.
— Пану маршалу жалко этих адольфов?
— Ну, как жалко… — пожимаю плечами. — С одной стороны, пленные это актив. Ты же сам не будешь все эти завалы разбирать?
Киваю на группу немецких солдат, очищающих площадь от обломков, осколков и прочего мусора.
— С другой стороны, бесчинства по отношению к военнопленным и жителям оккупированных территорий развращают личный состав. И снижают его боевой дух и дисциплину.
— Понимаешь, Шиманский? — смотрю прямо в глаза. — Глядя на это сквозь пальцы, ты превращаешь армию в сброд. Допустивших такое военнослужащих надо под трибунал отдавать, потому что они подрывают боеспособность твоих частей.
После выволочки говорим и о деле. Наши артиллерийские части всё-таки будут направлять в расположение поляков своих людей. Выделит Шиманский своих людей и для танковых подразделений.
— Тебе какие танки дать? Немецкие или наши?
— А какие лучше?
— Наш Т-34 мощнее, немецкие комфортнее. Но если Т-34, то проблем со снабжением не будет. Немецкие трофейные боеприпасы всё-таки ограничены. Сам понимаешь, немцы регулярно нас снабжать не желают.
Так что он наши возьмёт. А куда деваться?
Окончание главы 19.
Глава 20
Финишная лента в одном шаге
Не подлежит оглашению
ПРИКАЗ
народного комиссара обороны
№ 29
7 февраля 1942 г. г. Москва
Содержание: мероприятия по обеспечению контрибуции со стран гитлеровской коалиции.
С целью немедленного развёртывания мероприятий по обеспечению контрибуций, репараций и возврату похищенного государственного и колхозно-кооперативного имущества с территории СССР приказываю:
В составе наркомата обороны организовать три управления.
1. Управление «А».
Назначение: взятие под контроль, при необходимости перемещение на территорию СССР, всех научных учреждений независимо от профиля. Первостепенное внимание уделить исследованиям в атомной сфере, ракетных технологий и авиастроении.
— Научно-инженерные кадры немедленно интернировать. При необходимости вывезти на территорию СССР в распоряжение заинтересованных организаций.
— Временным начальником управления назначить майора госбезопасности Крайкова В. П.