Бегство врага всадники халифа, еще крепче пришпорили коней, намереваясь на их плечах ворваться в лагерь.
Внезапно земля под копытами их коней содрогнулась. Где-то вдалеке послышался все нарастающий гул. От неожиданности всадники халифа остановились, озираясь по сторонам. То, что они увидели, заставила содрогнуться. Тридцатиметровый водяной вал несся по долине, сметая все на своем пути. Гигантская волна, смыла большая часть мусульманской конницы. Не многим, кто успел вовремя развернуть коней, удалось вырваться из объятий разбушевавшейся стихии.
Собравшись на возвышенности, монгольские воины наблюдали, как в водяном потоке мелькают копыта коней и части тел всадников, ожидая, когда вода спадет, чтобы продолжить наступление. Внезапно их глаза расширились от ужаса. Из водяной пелены, окруженные брызгами, появились всадники. Тех, кто прорвался было не много. Не более полутора тысяч. Впереди, подняв над головой клинок, мчался командующий багдадской конницей Муджахид ад-Дин Айбек.
Атака "мертвецов" дорого обошлась, уверовавшим в легкую победу, кочевникам. В неудержимой ярости обреченных они вклинились в не стройные ряды врага, рассеяв их. Пока степняки приходили в себя, арабская конница прорвалась в их лагерь, сея на своем пути смерть. Их целью был Байджу. Не многочисленная охрана попыталась преградить им путь.
Увидев впереди, всего в несколько десятков метров монгольского военачальника, который вертелся на своем коне, раздавая приказы, Айбек бросился в его сторону. Сразу двое багатуров преградили ему дорогу. Муджахид с ходу ударил одного из них своим клинком разрубив шлем противника. Второй попытался ударить его копьем, но старый воин отбил его щитом и ткнул саблей в живот. Его удар достиг цели, пробив кожаный доспех. Разделавшись с охраной, Айбек поскакал дальше. Перед ним и Байджу уже не было ни кого. Когда багдадский полководец уже предвкушал их поединок, что-то сильно ударило его в бок. Издав грозный рык, Айбек срубил торчавшее древко стрелы и вновь пришпорил коня. Он уже видел перед собой лицо врага, но добраться до него, ему было не суждено. Сразу две стрелы ударили старого воина в грудь, пробив доспех и глубоко войдя в плоть. Удар был настолько силен, что полководец опрокинулся и упал на землю. Ярость придала ему силы. Опираясь на свой клинок, он поднялся. Вскинув голову, Айбек встретился с холодным взглядом Байджу, который все же смотрел на своего врага с уважением.
Багдадский военачальник хотел выкрикнуть проклятие, но вместо этого, поперхнулся. Из его рта вырвался фонтан крови. Старый воин пошатнулся и завалившись на бок, затих навсегда.
Глава 6 Багдад в крови
Время было около четырех часов утра, Аль-Мустасиму все не спалось. Уже вторую ночь его одолевала бессонница, вызванная тревогой за судьбу города. Ему очень не хотелось стать последним халифом Багдада. Накинув на плечи расшитый золотыми нитями ночной халат, он вышел из спальни. По обе стороны двери стояли часовые с копьями в руках. Услышав скрип, охрана вздрогнула. Увидев повелителя, оба стражника вытянулись. Халиф сделал знак оставаться на месте, а сам направился к лестнице, ведущей на крышу. Там, около небольшого фанта, он долго смотрел на звезды, вдыхая теплый, наполненный ароматами цветов, воздух.
Перед ним на многие мили раскинулся величественный город. Его жители мирно спали, не ведая о нависшей над ними угрозе.
Аль-Мустасим прикрыл глаза.
Сегодня вечером к нему прибыл гонец от его верного полководца. Муджахида ад-Дин Айбек сообщал, что вышел на корпус нойона Байджу и намерен его атаковать. После этого, он собирался сделать обходной маневр и выйти в тыл армии Тугая.
"Все должно решиться сегодня, – подумал халиф, – если Айбеку удастся его план, то Багдад будет спасен. Но известия с места битвы придут не скоро. Остается только ждать".
Простояв на крыше около получаса, Аль-Мустасим отправился в свою опочивальню. Небольшая прогулка помогла. Скоро халиф забылся тревожным сном.
Через два дня в столицу вернулись две тысячи воинов, ушедших с Муджахидом. Они и принесли ужасную весть о поражении.
Заперевшись в своих покоях Аль-Мустасим ходил из угла в угол. Теперь он клял себя, что не прислушался к словам визиря, и не заключил с монголами перемирия. Его охватил ужас.