Если честно — мне жаль Подольски. Потому что его верность своей стране и необходимость делать то, что в интересах его страны — вступила в острейший конфликт с фундаментальными принципами, на которых стоит его страна. Америка борется за демократию во всем мире — а не провоцирует военные перевороты. Америка воюет с Аль-Каидой — а не вступает с ней в тайный сговор. Они, американские разведчики — команда, а не скопище смертельно ненавидящих друг друга кланов с диаметрально противоположными интересами — у одной кормушки.
Есть люди, способные комфортно существовать одновременно в двух мирах. Идеальном, составленном из принципов и идеалов — и реальном, в котором идеалы по какой то причине не реализованы или отвергаются. Но Подольски не таков. Он типичный американец — и потому мне его жаль. Не стоит ему заниматься разведкой.
А Подольски — хочет сейчас у меня выяснить кто такой Аль-Малик и это сейчас для него важнее всего. Вот дурак то…
— Да, русский…
— Твой бывший коллега? — продолжал допытываться американец
— Не совсем.
— Тогда кто?
Скверно. Очень скверно.
— Спецназовец внутренних войск. Это у нас что-то вроде ваших команд быстрого реагирования. SRT, HRT. Только все это у нас сведено в единый род войск, а не разбросано как у вас по ведомствам. Жандармерия.
— Да… я понял. И этот человек стал религиозным экстремистом?
— Да, стал.
— Русский? Очень странно. Мы имели дело с чеченцами… но русский.
— Ничего странного. Он просто мразь. К тому же — вспомни дело Эрика Харруна.[66] И ты думаешь, он единственный?
— Не единственный, но…
Подольски замялся — но все-таки решился.
— Знаешь, друг, ты не обижайся, но…
— Говори, чего уж там.
— Не следует сравнивать Харруна с вашими джихадистами. Тем более, что ваших — на два порядка больше, мы это знаем по Сирии.
— Вот как? И почему же?
— Потому что у них разная мотивация. Наши джихадисты — борются против свободы. Ваши — для того чтобы эту свободу получить.
Не знаю, для чего он это сказал? Может, чтобы понять, не готов ли я переметнуться к ним? Встать на сторону свободы, как они говорят?
— Это с чего ты взял? Неужели допрашивал чеченцев?
— Нет. Для этого не нужно допрашивать чеченцев. Можно все понять и так. В вашей стране — недостаточно свободы. Люди открыто говорят, что они не ощущают страну своей, что не могут ни на что влиять. Ты никогда не задумывался над тем, что некоторые — идут на джихад именно поэтому? Потому что иначе — ничего не изменить.
Бред какой.
— Посмотри на вещи шире, друг — сказал я — хватит про Россию. Возьмем весь мир и то, что в нем творится. Тебе не кажется, что в целом — джихадисты воюют, потому что нет никакого другого пути что-то изменить?
— Ты о чем?
— Возьмем Америку. Ты работаешь целый день в современном офисе, потом выходишь на улицу, садишься в машину и едешь домой. Дом у тебя отдельный, с несколькими спальнями, пусть даже он и принадлежит не совсем тебе, а большей частью банку. У жены тоже есть машина и скорее всего есть еще большой пикап, пусть подержанный — чтобы таскать прицеп с катером или жилой прицеп. В отпуск вы едете в Диснейленд…
— Черт возьми, мы все это заработали! — прервал меня Подольски
— … у тебя двое или трое детей, и они ходят в школу. Ты выбираешь, где жить, чтобы был получше школьный округ — не обратил внимание на восклицание я — и ты член какого-нибудь клуба. А теперь сравни с тем, что здесь происходит и спроси себя — почему здесь все хотят что-то изменить, а?
— Черт возьми, все что мы заработали, мы заработали тяжелым трудом
— Ага, верно. Только и мы — трудились не менее тяжко. Мы трудились, чтобы выжить в двух мировых войнах. Америка в них — только поставляла оружие и нефть, причем обоим сторонам в конфликте.
— Мы сражались на Тихом океане!
— И столько потеряли? Триста тысяч? А мой народ — двадцать пять миллионов…
Не надо было это говорить. Но я — говорил.
— Почему то получилось так, что вы сочли возможным судить нас. Нас образ жизни. Нашу политическую систему. Громче всего — кричат маргиналы, причем кричат о своем, что волнует только их, потому — не получают на выборах и пяти процентов голосов. А сколько голосов у вас получил Ральф Надер, а?[67]
66
Эрик Харрун, тридцатилетний бывший солдат, воевал в Ираке. После возвращения в США — принял радикальный ислам, отправился в Сирию, где примкнул к фронту Ан-Нусра. Воевал в составе бандгруппы гранатометчиком, одновременно вел Фейсбук на английском языке, снимал видео, утверждал, что сбил вертолет правительственных сил. Во возвращении в США — был арестован в аэропорту, ему предъявлены уголовные обвинения по статьям, предусматривающим смертную казнь. На момент написания — дело передано в суд
67
Ральф Надер — популист, сделал себе имя на разоблачении некачественной автомобильной продукции из Детройта, чем немало поспособствовал закату этого города. Типичный интеллигент, если судить нашими мерками. Баллотировался на президентских выборах в США — но ни разу не получил сколь-либо значительной поддержки