— Салам алейкум… — сказал я всем троим.
— Здесь поговорим? — спросил Павел Константинович
— Может, в машине? — вытер пот москвич
— Здесь… — сказал я — жив?
— Кто? — переспросил Музыкант
— Красин. Жив?
— Откуда ты знаешь?
— Иначе он был бы здесь. И из вас троих — не было бы по крайней мере одного…
Музыкант отрицательно покачал головой
— Где?
— Близ Баакубы. Позавчера вечером. И несколько человек ушли вместе с ним.
— Как?
— Взрыв. Их заманили в ловушку. Они шли по следу.
— Какому?
— Это не важно.
Наверное, и в самом деле неважно.
— Это Аль-Малик, верно?
А кто еще?
— У нас нет ничего кроме слов. Аль-Малик мертв, и это подтверждено анализом ДНК.
— Никто кроме него не мог заманить Красина в ловушку. К тому же — у них личное. Для Аль-Малика — война во многом личное дело. И вы знаете, чьи это слова.
— Тебе пора возвращаться в команду- подает голос Павел Константинович
— Так я ничего не сделаю. Команда уже существует. Я там не нужен.
Москвич — хочет что-то сказать, но благоразумно не говорит.
— Аль-Малика надо выманить из норы. До саммита несколько суток.
— У нас есть серьезный след. Аль-Малик — пустышка, дымовая завеса. Отвлекающий маневр.
— Так работайте по нему. Я то — зачем вам нужен?
Музыкант делает запрещающий знак рукой, пресекая высказывания
— Что ты предлагаешь?
— Все просто. Я вернусь в Багдад. Я и буду — ловушкой для Аль-Малика
— Если он и в самом деле жив и нацелен на саммит глав государств — неужели ты думаешь, что он рискнет основным заданием ради тебя?
— Думаю. Аль-Малик вышел и того возраста, чтобы подчиняться. Как впрочем, и я.
— Черт знает что! — не сдерживается москвич
— Мне немного надо. Я буду в Багдаде. Выполнять свою обычную работу. Все как обычно, от и до. Все что мне нужно — моя обычная машина, мое обычное сопровождение — лейтенант Пехтуров. А вы — наблюдайте, что произойдет, но не более. Нужен БПЛА для постоянного слежения. Двадцать четыре часа сопровождение. Так — мы можем его зацепить.
Музыкант хмыкает.
— Вы, уважаемый, совсем от грешной земли оторвались — язвительным тоном говорит он — для нас пару часов выбить — и то проблема, а вы про двадцать четыре говорите…[82]
— Разве под визит не выделили дополнительную технику — я выжидающе посмотрел на москвича
— Техника вся расписана — отрезал он — соизмеряйте свои потребности с реальной жизнью.
— Решим с техникой — сказал Музыкант — и со всем остальным решим. Поехали, нечего здесь стоять…
— На минуточку… — сделал просительный жест Павел Константинович
Музыкант — сделал разрешающий жест рукой и пошел к своему Гелендвагену…
Павел Константинович — сделал неопределенный, но понятный любому оперу жест головой, я отрицательно покачал своей. Нет, не пишут.
— Что с американцами?
— Все нормально.
— Что — нормально? Он готов к вербовке?
Эх, Павел Константинович, Павел Константинович. И все бы вам вербовки. Ну, завербовали вы Эймса — и много оно нам помогло?[83] К сожалению, Вы, как и все разведчики, начинавшие еще в КГБ — не уловили главного урока распада. А он таков — важно владеть не агентами, важно владеть умами.
Этот американец — а я все сделаю для того, чтобы он выжил в Ираке и отправился назад в свою страну — он не просто сломленный человек. Он — как чумная крыса в подполье — предвестник смертельной болезни. Он утратил главное — веру в праведность действий организации, которой он служит и веру в праведность действий страны, которой он служит. И вернувшись… его безверие, цинизм и скептицизм будет как источник радиации — разрушать все вокруг себя.
Я тоже ни во что не верю. Но мне это и не нужно. Я родом из девяностых. Из тех самых лет, когда над верой поглумились и втоптали ее в грязь. Но тем самым — те, кто убивал нас — на самом деле сделали нас сильнее. Потому что мы вдруг поняли: можно жить и без веры. Можно жить так, как есть — и под нами не провалится земля. Так мы с тех пор и живем.
Поступление информации о действиях и намерениях Аль-Каиды в регионе — я наверняка восстановлю, тем более — есть заинтересованные в этом и с той стороны, делать работу чужими руками. Но вне зависимости от того — станет ли Подольски нашим агентом формально или останется при своих — вред ЦРУ он причинит страшный.
82
Рабочее время БПЛА — предоставлялось по часам, даже на уровне полковника — выбить лишний час — два было затруднительно, тем более, если нужно срочно. Связано было с тем, что львиная доля БПЛА подчинялась ВВС, а те вели плановую работу и нам заявки разведки при первом удобном случае клали с прибором. Точно так же — проблемой было заказать вертолет, проще было и то и другое раздобыть у иракцев
83
Олдридж Эймс — один из самых известных предателей в истории, наиболее ценный американский агент, который когда-либо был в КГБ. В какой-то момент — он стал начальником отдела внутренней контрразведки ЦРУ- то есть главным охотником за шпионами (получается, главный охотник за шпионами сам был шпионом). Имея возможность беспрепятственно запрашивать любые материалы для проверок — он выдал всю агентуру ЦРУ в Советском Союзе, более 170 человек. Парадокс — но этот блестящий успех советской разведки не спас СССР от краха