Но нет, Борек. Меня даже и так не пробьешь. Наверное, потому что я знаю, кто ты есть и что от тебя ждать. Разочароваться — можно в близких людях. Предать — может только тот, кто когда-то был верным. Ты — не был ни близким, ни верным. И можешь только нагадить.
— Нет — спокойно отвечаю я — просто, еврейская жена не роскошь. А средство передвижения. Помнишь, еще. Так что — найдешь?
Ты, да с твоими выходами на организованное б…ство — да не найдешь?!
— Найдем… — отвечает Борек — если надо. А что стряслось то?
— Говорю же, пятки пора смазывать.
Это вторая часть нашей игры, тщательно продуманная. Еще вчера — в Ар-Рутбе было подано и пошло по инстанциям заявление, касающееся недавней перестрелки, в которой участвовали русские… точнее, которую спровоцировали русские, и в которой погибли граждане Ирака, в основном — бедуины. Одновременно с этим — наши агенты запустят слух, что бедуинские племена горят жаждой мести за своих убитых сородичей. Это, кстати не шутки, для меня это очень опасно. Если пойдут слухи — а они пойдут — бедуины обязаны будут мне отомстить, даже если изначально и не помышляли ни о чем подобном. Просто иначе — они потеряют намус, авторитет и уважение в глазах соплеменников. Так что как только все это закончится — мне придется искать представителей, авторитетных бедуинов, и вести с пострадавшими племенами переговоры о дийа, выкупе за кровь. Это если я останусь жив после всей этой терки…
Но все это — достаточно для того, чтобы мной заинтересовались. И достаточно для того, чтобы я принял оправданное в глазах других решение смотаться из страны. Тем более что я в денежных делах не совсем чист, а в таких ситуациях — каждое лыко в строку идет.
А куда сматываться, если не в Израиль?
Я наклоняюсь вперед, меняю тон на интимно-доверительный.
— Короче, извини, братан, что я на тебя наезжал тут, окей? Нервы… тут и устрица озвереет, от этой арабни поганой. Короче, на меня заяву тут кинули, твари, надо сматываться. И как можно быстрее. То, что ты меня просил — я сделаю. Но есть еще кое-что. Я сделал копию нашей базы данных… всей базы. Как чувствовал, что придет пора валить отсюда по-скорому. Короче, десять лимонов…
Борек выпрямляется на сидении
— Чего?!
— Десять лимонов грина, брат. Но дело верное. Вот, держи…
Я снимаю с цепочки на шее флешку и отдаю Боряну. Здесь — разработанная нами приманка, над которой мы корпели несколько часов. Мы решили главную проблему — как не выдать того, что просит этот козел — и в то же время, сделать приманку реально лакомым куском. Ответ — повысить ставки. Полная база данных! Джек-пот любой разведки! Не может быть, чтобы не клюнули твари…
— Код четыре — два. Смотри осторожно. Это — демо версия. За полную базу — десять лимонов, конкретно, без торга.
Борян с сомнением смотрит на флешку
— Да ты охренел. Десять лимонов — тебе никто столько не заплатит.
— Заплатят. Брат. Ты своим, на Бульвар Саула передай, а дальше — пусть думают. Жираф большой, ему видней. Скажи сразу — без кидка. Деньги, конечно в Швейцарию, но я то в Израиле буду. Если чего — помогу с расшифровкой. К тому же — я постучал пальцем по виску — у меня тут тоже немало сохранилось, такого что ни в одной базе не найдешь. Я и по Кавказу, и по Средазии, и здесь работал — работал, брат, а не в офисе с кондеем пенсию высиживал. Если мои условия будут приняты — я готов с вами работать — по чесноку. Чем смогу — помогу. За отдельную, естественно плату, не бесплатно. Пусть думают. Это вас — если что — с лица земли сотрут…
Борян смотрит на меня, на флешку, потом снова на меня. Видно, что он от этой ситуевины не в восторге, и что флешка жжет ему руки. Он уже соображает, что я во что-то вляпался, во что-то серьезное, если мне надо срочно уносить ноги из страны. И что если он примет мои условия — вывозом тоже придется заниматься ему: инициатива как всегда поимела своего инициатора. А я — хрен знает, в какую кучу говна вступил и чем это грозит. Хрен знает, кому дорогу перешел — но понятно одно: это кране опасно. Люди тут — отмороженные на всю голову. И если что, если я даже не вру — один хрен. Выцепят, вывезут в пустыню, будут пытать. Потом — пулю в башку и бросят. А подыхать — по любасу неохота, что за правое дело, что — не очень.
— Ты где влип? — наконец спрашивает Борян, и тут ему приходит в голову мысль, что я без тачки, а это совсем нехорошо — ты что, в розыске?!
— Пока нет. Но скоро буду — заверяю его я