До связи…
Наша машина — мы ее сменили на подержанную Тойоту Камри — стояла в районе стадиона Джафлан, недалеко от того места, где Садр-Сити переходил в район Джамилля и бывшей стены. Там было место для встреч, тут собирались футбольные фанаты, которых в Ираке полно, тут же торговали катом — в общем, оживленное место и никому ни до чего нет дела, пока ты что-нибудь не выкинул или на тебя не обратили внимания. В таких местах — бойтесь обратить на себя внимание, арабская толпа собирается мгновенно и не имеет жалости.
Мы переоделись в местное. В машине было жарко, но мы терпели. Не желая слишком много пить — пропотеешь моментально, потом пот высохнет и одежда превратится в терку — я катал во рту камешек, который тут же подобрал и очистил от пыли. Так лучше выделяется слюна, арабы так делают. ЦРУшник — посмотрел на меня как на сумасшедшего…
Хрен с ним, пусть смотрит…
Нужный нам человек — прибыл на двух машинах. Две Тойоты ЛандКруизер, подержанные, но вполне еще ходкие, судя по ярким наклейкам и обилию хрома — модификация «специально для Персидского залива». Такие — тут обожают покупать отморозки уровня… ну, скажем, бандитского бригадира. Бригада здесь — это двадцать — тридцать человек, обычно одного рода или племени…
— Он?
— Он… — я отстегнул ремень — я пошел.
— Удачи… — сказал американец, не скрывая скептицизма.
Перед «кукурузером» — меня остановили двое с автоматами, обыскали. Местные — на это не обратили никакого внимания, все в порядке вещей. Тут вообще… все ненавидели американцев, пока те были здесь, ненавидят из сейчас — но в то же время постоянно, почти по-детски копируют их. Любой блатной урод — обзавелся сейчас личной охраной, и любой гребаный охранник с автоматом — теперь считает своим долгом проявлять власть, обыскивая кого не попадя — хотя по арабским меркам сам факт обыска это унижение. Ничего, пусть обыскивают.
В кукурузере — работал кондиционер, и я, сильно пропотев уже по дороге к машине — почувствовал, как одежд стремительно становится ледяной. Так и простыть — недолго.
— Здравия желаю…
— Ну, здорово… — полковник Иван Леонидович Красин смотрел на меня с интересом и иронией — ты, кстати, в розыске — знаешь?
— Знаю. За что?
— А ты не знаешь? Убийство мирных жителей. Наверное, как начнут разматывать — так и другое найдут. Ответишь и за себя и за того парня.
— Так надо. Поверьте.
Полковник понимающе хмыкнул
— Спрятать надо, или чо? Говори быстрее…
— Нет. Нужна помощь.
— Какая?
Я объяснил какая.
— Ты… — полковник даже слов не мог подобрать — да ты охренел совсем.
— Другого выхода нет.
— Выхода?! П…ц! Да за такое нас всех — отсюда поганой метлой и под трибунал. Это… это звездец просто. Напасть на американцев — ты соображаешь, что говоришь?
— Соображаю.
— Нет, не соображаешь. Да это п…ц неизлечимый. Мало нам тут проблем с бородатыми — так еще и война с американцами будет.
— Не будет.
— Не будет? — скептически переспросил Красин
— Не будет. Мои гарантии…
— Кой… мне твои гарантии, не тебе похоронки писать.
— Если сомневаетесь — спросите Музыканта. Поняли? Музыканта.
— Нет, ну это п…ц какой-то. Мало того, что ты в розыске, так еще и меня под замес тянешь…
— Вы верите в то, что Аль-Малик мертв?
Полковник резко остановился — как конь на скаку
— А это тут при чем?
— При том. Так верите?
Полковник подумал, перед тем как сказать. Я напряженно ждал — если скажет, что верит, из машины можно выходить. С места его не сдвинешь.
— Нет — сказал он — не верю. Один раз ошиблись. Пока не увижу труп своими глазами — не поверю…
— И я не верю. В конвое — будет следовать тот, кто знает правду. Мы его возьмем. И выколотим все из него.
— Нет, это точно п…ц.
— Это наш единственный шанс. В Багдаде скоро состоится саммит глав государств — а мы ни хрена не продвинулись в оценке и парировании угрозы. Кстати, что-то новое есть?
Полковник махнул рукой