О, эта картина, когда рукотворный астероид, разбрызгивая стаи облаков и порождая вихри, стремительно падает на ледяной материк! Когда он уходит вниз, к скальному щиту под вечным ледником, когда чудовищные фонтаны пара взмывают в воздух, проливаясь обратно дождями, когда ветер взламывает ледовые поля, рушит в море ледяные горы, гонит волны на все стороны света, к Огненной Земле и мысу Доброй Надежды, к Тасмании и Новой Зеландии! Поистине апокалипсическое зрелище! Но, как и другие компьютерные реконструкции, основанные на исторических материалах, предоставленных ОКС, Арман Михалков использовал также знаменитое Послание Президентам – запись, которую бино фаата отправили в знак своей победы президентам России, СШК и других держав после уничтожения флотилии Тимохина. Теперь мы знаем, что то была пиррова победа – звездолет пришельцев был поврежден массированным ракетным ударом наших кораблей.
Об актерском ансамбле можно сказать лишь одно: подобран он блестяще. Кроме уже упомянутых Чака Норриса-мл., Олафа Линдгрена и Жаклин Мао, в нем присутствуют такие звезды первой величины, как Алекс Глухов, проникновенно исполнивший небольшую, но трагическую роль лейтенанта Коркорана, Ванесса Страуб (его возлюбленная Эби Макнил) и Питер Ван Дамм, которому выпала особенно сложная задача изображения пришельца. Ван Дамм вполне убедителен в качестве лидера бино фаата, безжалостного Столпа Порядка Йаты. Как утверждают информированные источники, ему даже не пришлось гримироваться – он строен, изящен, темноволос и очертаниями лица напоминает фаата: высокий лоб, широковатые скулы и узкий, но крепкий подбородок. В роли главы чужаков Ван Дамм, быть может, стал бы сенсацией сезона, если бы его не затмила восхитительная Жаклин Мао, играющая Йо, очаровательную девушку-инопланетянку, которая спаслась после катастрофы и, согласно «гипотезе Маре», стала женой коммандера Литвина. Этот актерский дуэт – мы имеем в виду Жаклин и Чака – изображает внезапную страсть так искренне, так откровенно, так...
(Далее следуют еще двенадцать хвалебных абзацев. Что касается недостатков, то рецензент усматривает их в излишнем натурализме некоторых особенно жестоких сцен – в частности, эпизода гибели адмирала Тимохина, сожженного в командной рубке фрегата «Суздаль», и картины, рисующей смерть пришельцев, замурованных в своем корабле с отказавшей системой жизнеобеспечения. Под конец рецензент вступает в яростную полемику с рядом журналистов, одни из которых считают, что «гипотеза Маре» – чушь, недостойная упоминания, а другие – что блокбастер «Вторжение» был снят на деньги ОКС и в основном пропагандирует официальную версию событий, которая весьма спорна.)
НАДПИСЬ НА ЗАБОРЕ ВБЛИЗИ АЭРОПОРТА КЕННЕДИ, НЬЮ-ЙОРК,
2120 г., 32 года после Вторжения
Мы вернулись. Трепещите, проклятые тхо! Бинюки.
ОБЪЕДИНЕННЫЕ КОСМИЧЕСКИЕ СИЛЫ,
база «Меркурий-1».
Приказ по Третьему космическому флоту от 7 марта 2125 г., 37 лет после Вторжения
Настоящим приказом коммандер Пол Ричард Коркоран освобождается от занимаемой должности первого помощника командира крейсера «Европа» и назначается командиром фрегата «Коммодор Литвин» с присвоением ему капитанского звания.
Фрегат «Коммодор Литвин» приказываю включить в спецгруппу «37».
Подпись: Командующий Третьим флотом адмирал Константин Юмашев.
Глава 1
Сны
Сны Пол Коркоран видел часто. Не обычные сновидения, что посещают каждого человека, не те сны, в которых напоминает о себе земное бытие, преломленное зеркалом дремлющего разума, а нечто иное, никак не связанное с жизнью или близкими Коркорана или, к примеру, с его полетами среди планет и звезд. Конечно, обыкновенные сны ему тоже снились, и приходили в них Вера в подвенечном платье, или малышки Любаша и Наденька, или мать, склонившаяся над его постелью, или дядя Павел и тетушка Йо, или иные пейзажи и лица; приходили и уходили, не оставляя чувства нереальности, ибо те события и люди были ему знакомы и большей частью близки и дороги. Что же касается Снов, которые обозначались им с заглавной буквы, то они приплывали как бы из пустоты, из неведомых астральных бездн – во всяком случае, ни прошлое, ни память Коркорана для них опорой не служили. Иногда он видел себя со стороны, нагим, висящим в огромном зале среди других обнаженных людей или погруженным в какую-то вязкую полупрозрачную субстанцию; иногда открывались ему коридоры, ярко освещенные, широкие и бесконечные, как путь к неведомой галактике; иногда вставали руины гигантского города, однако не земного: здания были не сложены из камня, не собраны из металлических конструкций, а словно отлиты целиком из пластика, растрескавшегося от времени и покрытого слоем коричневых и рыжих мхов. Случалось, что он с кем-то говорил или спорил, но не на русском, английском или испанском, а на особом языке, на мыслеречи, где слова и мысли были равноправны и как бы подгоняли друг друга: звук сливался с ментальным образом, образ продлевал невысказанное словами. Впрочем, в Снах язык был самой знакомой деталью – язык, которому научила Йо, помнился ему так же ясно, как три десятилетия назад, в день ее смерти. Но вот о чем он говорил, о чем спорил?.. Чаще всего память об этих беседах растворялась вместе с отлетевшим Сном.
Но сейчас он пребывал в безмолвии и тишине. Безмолвие и тишина царили в его дремлющем сознании и в командирской рубке, и за бортом фрегата «Коммодор Литвин»; они простирались от орбиты Плутона до самых дальних звезд, сиявших на обзорном экране. Звезд Коркоран не видел – шла вахта Селины Праа, относившейся к своим обязанностям столь ревностно, что капитану не возбранялось вздремнуть. Сон, спустившийся к нему из сферы миражей и фантомов, был необычным, приходившим пять или шесть раз за всю его жизнь, и, значит, полагалось просмотреть такую редкость от начала до конца.