— Допустим, — осторожно согласился Щелоков. — Но Леониду Ильичу может не понравится, что эту информацию одновременно с ним донесли до членов Политбюро.
— Так объясните ему, что это продиктовано заботой, в том числе и о его безопасности, — пояснил Ивашутин. — Сейчас Леонида Ильича со всех сторон окружают люди Андропова — сотрудники 9-го управления, Чазов со своими упырями в белых халатах. Как только он узнает всю информацию о перевороте, становится главной целью ликвидации для заговорщиков. Убирают Брежнева, изымают чемоданчик с компроматом, документы о готовящемся перевороте — угроза миновала. Разобраться с нами и всеми нами намного проще. А если с документами и видеоматериалами ознакомятся остальные члены Политбюро, не принимавшие участие в заговоре, для Андропова и его единомышленников, всё становится гораздо сложнее. И смерть Брежнева уже не будет иметь такого эффекта. Слишком мало у нас времени, и речь идёт даже не о нашей безопасности, а о судьбе страны, которую мы во время войны грудью защищали. Поэтому рисковать мы не можем. Даже если что-то пойдет не так, информация будет донесена до всех, кто может и должен оказать сопротивление заговору.
— А Дмитрий Федорович знает? — прищурился Щелоков. — Или ты, Петр Иванович, через его голову действуешь?
— Со вчерашнего дня знает, — вздохнув, признался Ивашутин. — Сначала психанул, чуть было в отставку не отправил, за то, что не доложил, о своих действиях. Матерился и орал о самоуправстве так, что стены дрожали. Потом осознал, и впал в шоковое состояние. Особенно, когда тот фрагмент видео, в котором о нём говорится, ещё раз внимательно просмотрел.
Пришлось стресс убирать водкой. Посидели, мне даже довелось стакан выпить, хоть терпеть эту гадость не могу. В итоге, Устинов дал мне полный карт-бланш, но попросил держать его в курсе и основные действия с ним согласовывать. На дачу Гришина он тоже приедет. Я убедил его никаких приказов о боевой готовности не отдавать, чтобы информация не дошла до заговорщиков, тем более что это могут неправильно интерпретировать и доложить Леониду Ильичу. Но в случае чего таманцев и ещё кое-какие части поднимут по тревоге моментально. Огарков в курсе. У них с Устиновым свои сложные отношения, но оба не подведут.
— Принимается, — кивнул Щелоков. — Хотя всё висит на волоске. Кто-то ещё в курсе?
— Есть ещё один человек в Политбюро, в котором я уверен, — признался Ивашутин. — И мои сотрудники, непосредственно участвовавшие во всех операциях. Больше никто ничего не знает.
— Ладно, тогда давайте уточним детали, — предложил министр. — Значит, вы мне звоните, я беру с собой своих людей, еду к Леониду Ильичу к Завидово. Дальше у меня возникают вопросы. Работников «девятки» разоружать? Как вы себе это всё представляете? И как Леонид Ильич может отреагировать на то, что его охрану разоружают?
— Проходите к Леониду Ильичу, начинаете с ним разговор. Лучше всего парочку сотрудников захватить с собой в дом, с приказом, никого не пропускать. Остальные пусть займутся работниками «девятки». Оружие у них нужно забрать, затем занять оборону по периметру дачи. Товарищ Брежнев звонит Цвигуну, просит его срочно приехать.
Одновременно в Завидово выдвигаются другие члены Политбюро. Вам нужно любыми способами продержаться до их приезда.
— Членов Политбюро тоже андроповские соколы из «девятки» охраняют, — усмехнулся Щелоков.
— Мы решим вопрос на месте. Варианты имеются, — с невозмутимым лицом ответил Ивашутин.
— И что потом?
— Потом подписывается постановление Политбюро о выводе товарища Андропова из его состава, отстранении его от должности председателя КГБ и заключении его под стражу по обвинению «в государственной измене».
— Думаешь, что всё так просто будет? — усмехнулся Щелоков.
— Не думаю, — лаконично парировал Ивашутин. — Знаю, что непросто. Но у меня имеется несколько козырных карт. Извини, Николай Анисимович, я пока не готов их раскрыть.
— Кто из членов Политбюро должен приехать? — деловито спросил Николай Анисимович.
— Устинов, Гришин, Романов, Щербицкий, Тихонов, Пельше, Черненко. Кунаев, возможно Суслов.
— Значит, об этом уже знает Андропов, — заключил Николай Анисимович.
— Не совсем так, — не согласился Ивашутин. — 19 января собирается заседание Политбюро. Дело в том, что в одном московском городке цэрэушники убили нашего офицера, а в Турине в компании итальянского миллионера застрелили зятя Косыгина — Джермена Гвишиани. Вы должны об этом слышать.
— Слышал, естественно, Косыгин рвёт и мечет. Такую истерику Ильичу закатил, требует надавить на итальянцев, использовать все возможности, чтобы найти и покарать убийц, — Щелоков, прищурившись, посмотрел на Ивашутина, хотел что-то спросить, но передумал.