— Ты, главное, глупостей никаких не делай на эмоциях, — попросил ГРУшник. — Никто тебя силком отправлять на Кубу не будет, хоть это, в сегодняшних условиях, лучший вариант. С тобой считаются и к твоему мнению прислушиваются. Раз хочешь быть полноценным участником операции, будешь. Думаю, Петр Иванович тебе не откажет. Тем более, зная твои способности…
Разговор с Сергеем Ивановичем длился часа три с небольшими перерывами. Около часа капитан посвятил покушению на Ивашутина. Он дотошно выспрашивал самые мельчайшие детали: с какой стороны от убийцы находилось здание ГРУ, как стояли автомобили. Уточнял примерные габариты баллончика с ядом, как он наносился на ручку, с какой стороны ликвидатор подходил к машине, заставлял дотошно вспоминать каждый момент сна, занося сведения на бумагу. Ещё час мы обсуждали план действий против ЦРУ. Капитану он понравился, но мой энтузиазм он немного остудил, напомнив, что решение будет принимать Ивашутин. Правда, сказал, что после того как разберемся с покушением, постарается организовать нам встречу, так как начальник ГРУ гарантированно захочет меня увидеть и выслушать.
Затем нас отвлек приехавший обратно Василий. Старший лейтенант отрапортовал о выполнении задания, был отправлен обратно в машину, но в тамбуре парня перехватил Березин и утащил в смежную комнату отпаивать чаем.
Мы продолжили разговор. По моей просьбе Сергей Иванович рассказал о новых людях, обеспечивающих мою охрану. Семью Васи он знал давно. Отец — армейский майор, вышел на пенсию, заслуженный человек и старый друг Сергея Ивановича. Алла — сотрудница военной разведки, около 15 лет проработавшая в США и странах западной Европы. Капитан тоже знал её давно, и был уверен, что женщина не подведет.
Оба отлично стреляют, обладают аналитическим складом мышления, владеют рукопашным боем, знают основы охраны и оперативной работы. Алла — опытный сотрудник, патриотка, идейный противник Запада, проверенная во всех отношениях. Вася — молодой, но перспективный и тоже показал себя хорошо.
Я попросил капитана дать весточку моим родителям, что со мною все в порядке. Особенно переживал за маму, она сейчас, точно места себе не находит. И Игорю Семеновичу дать знать, что жив-здоров.
Сергей Иванович согласился заняться этим вопросом. Правда, сказал, что это против всех правил конспирации и то, только в виде исключения, потому, что отец и Игорь Семенович — сами военные, являющиеся секретоносителями, и никому ничего не расскажут. Да и знать, где я, они не будут.
Капитан также пообещал сообщить Ивашутину, что я хочу с ним встретиться. Дальше начальник ГРУ сам решит как, где и когда это организовать.
Потом мы все вместе ужинали и пили чай. Капитан познакомил меня с Василием. Парень мне понравился. Спокойный, обстоятельный, не суетящийся и знающий себе цену. Мы поели разогретые Иваном Дмитриевичем макароны с тушенкой, попили чай с пряниками, поговорили о всяких мелочах. Затем капитан и старлей собрались ехать. Березин предлагал им переночевать, мол, в хате места всем хватит, куда ехать на ночь глядя, но Сергей Иванович отказался, сославшись на срочные дела. Василий пошел разогревать машину, дед — открывать ворота, а капитан задержался, чтобы сказать мне пару слов.
Сергей Иванович с напарником уехали, а мы с дедом убрали со стола и отправились спать. От лежака на печке исходило приятное тепло, я свернулся калачиком под толстым пуховым одеялом, обнял огромную подушку и провалился в сон…
Мне снился знакомый речной берег, недалеко от пионерского лагеря, ставшего временным пристанищем для детдомовцев. В конце ноября после банкета с шашлыками, когда малышня отправилась спать, мы с ребятами поехали на речку. Грелись у костра, пели песни, а потом мы с Аней вышли на берег и сидели на песке, созерцая неподвижную водную гладь и темно-синее небо с тускло мерцающими вдали точками звезд. Именно в тот момент, когда зеленоглазка обиделась и бежала от меня прочь, я первый раз почувствовал, что испытываю не простую симпатию и влечение к красивой девушке, а нечто большее…
Хмурое, черное небо злобно нависло над зеркальной гладью реки. Угрожающе качались черные ветки деревьев, истерично дрожали кусты, вкрадчиво шуршали листья, предвещая беду.
На обрывистом склоне стояла Аня. Ветер безжалостно трепал подол легкого белого платья, настойчиво дергал черные шелковистые пряди, яростно теребил кружевной воротничок, поднимал и кружил вокруг одноклассницы мутную серую волну грязного песка. Но она каким-то чудом не касалась девушки. Подсвеченная желтым лунным светом, одинокая фигурка любимой в белоснежном платье, сияла изнутри, разгоняя щупальца тьмы, назойливо втягивающие Аню в черную бездну ночи.