Рупперт прервался, мысленно снова переживая эти события.
Неожиданно его профиль на мгновение стал нечетким и размытым, как будто я смотрел на бывшего полицейского через заливаемое дождём мутное стекло. А когда картинка прояснилась, в моем мозгу чередой ярких снимков пронеслись описанные Майком преступления. Лежащая семилетняя девочка с кровавыми сгустками вместо глаз и костями, торчащими из обрубков рук, истерзанные и изрезанные ножами старики, лежащие в засохших лужах крови рядом. Желудок отозвался рвотным спазмом. Я гигантским усилием сдержал подошедшую к горлу волну. Вот же уроды…. И те, кто принимает наркоту, и те, кто доставляет и продаёт…
— Что-то не так? — бывший полицейский моментально отметил моё состояние.
— Том, ты в порядке? — встревожено спросил Сергей Иванович.
— Да, — я схватил стоящую на столе бутылку с уже открытой крышкой. Набулькал в стакан стреляющую пузырьками минералку и залпом выпил:
— Продолжайте, пожалуйста, Майкл. Мы с Джоном вас внимательно слушаем.
— Гуд, — кивнул американец. — Тогда я решил провести самостоятельное расследование, чтобы узнать, кто стоит за этими говнюками из уличных банд. Подключил стукачей, надавил на парочку наркотов, прижал одного придурка из торгашей и узнал, что это дерьмо шло потоком с морского порта и базы ВМС «Лейкхест». Думал, это частная инициатива некоторых военных и написал рапорт на имя начальника участка. Он переговорил с кем-то из военных и руководством города. А на следующий день к старине Билли приехали два лощенных типа в черных костюмах. Представились федералами. Закрылись с ним в кабинете и о чём-то разговаривали. Когда они уехали, начальник участка вызвал меня. Он сидел красный, руки дергались как у припадочного. Билли порвал рапорт, наорал на меня, приказал всё забыть и уничтожить доказательства. Наш начальник участка не из робких. Мог и мэра послать, защищая ребят и с прокурором поругаться, если верил в свою правоту. А тут сидел и трясся. Мне сказал, чтобы я не играл с огнём — парни оказались из Лэнгли. Они заявили, что мы влезли в их работу и можем испортить секретную оперативную комбинацию. Я этому не поверил. За долгие годы никаких серьезных проблем у наркодельцов не было. Стоило нашим парням или коллегам из других участков действительно напасть на что-то крупное, их или тормозили, или партия наркоты бесследно исчезала. Всё это заставляло серьезно задуматься об уровне и должностях тех, кто покрывает грязный бизнес. А после наезда на Билли, лично для меня всё стало понятно. Я думаю, его запугали чем-то, действительно серьёзным. Иначе бы начальник не трясся и не сидел с таким видом, будто его трахнули в задницу. Документы уничтожать не стал. Пообещал, но сохранил до лучших времен. Сказал, что всё понял, и подал в отставку.
Рупперт замолчал, тоже налил минералки в свой стакан, отхлебнул и продолжил:
— Ненавижу наркодельцов. Даже не представлял, что дело организовано с таким размахом. Я молчал, потому что не представлял реальной полной картины. Теперь, вроде, всё становится на свои места. Не знаю, кто вы, ребята, на самом деле, и, честно говоря, меня это не особо волнует. Главное, чтобы информация оказалась правдивой. Проверю всё по своим каналам. Если сведения подтвердятся, обязательно доведу их до наших граждан. Каждый житель Америки узнает, кто ввозит наркотики в страну и травит ими людей. Молчать в этом случае — преступление против общества.
На этом и договорились. Майкл выпил с нами кофе, бросил папку в свой портфель, и вежливо распрощался.
— Что скажешь? — спросил капитан, после ухода бывшего полицейского.