Ранним утром капитан ушёл на встречу с агентом. Вернувшись, сообщил, что Лев Блаватский в Лондон не прилетит. У него возникли срочные дела в США. Шалманович сегодня вечером уже будет в Каннах. Поэтому командир заказал через службу отеля билеты до Парижа.
Весь перелет я продремал. После приключений в Гамбурге, накопилась моральная усталость, и просто хотелось полежать в кресле с закрытыми глазами и ни о чём не думать. Затем мы сели на поезд, и за десяток часов добрались до Ниццы. Там взяли такси и поехали заселяться в отель. Ушлый таксист подсказал, что имеются апартаменты в отеле «ИнтерКонтинентал Карлтон». И если у месье есть деньги, лучше заселиться туда. Гостиница действительно оказалась великолепной. Даже внешне поражала своей роскошью, напоминая сказочный дворец Гаруна-аль-Рашида из «Тысячи и одной ночи» или помпезный замок европейского монарха.
В разгар курортного сезона или Каннского фестиваля, номера бронировались заранее бизнесменами, звездами кино, эстрады и другими представителями международной элиты, и снять здесь апартаменты было невозможно. Зимой всё было наоборот, и у нас никаких сложностей не возникло. Мы сразу заселились в огромный номер с большой верандой и просторными комнатами с видом на море. Мне даже досталась отдельная спальня с громадной кроватью, раскинувшейся на всю середину помещения.
Утром капитан с Аллой отправились на встречу с местными агентами, пообещавшими задействовать в операции людей из «Красных бригад». А мы с Василием почти весь день провели в номере, смотря местные программы по большому телевизору и только вечером немного прогулялись по набережной.
Сергей Иванович с оперативницей вернулись поздно. И сразу предложили нам пройтись пешком по городу. Благо снега на юге Франции не наблюдалось, и погода радовала комфортной температурой.
Мы спустились на пустынный пляж. Народа почти не было, только в отдалении прогуливалась пожилая парочка. Там и поговорили, наблюдая за беспокойным Средиземным морем. Капитан изложил план действий. Мне он понравился, но смущал только один вопрос.
— Сергей Иванович, а вы не подумали, что привлекая даже несколько человек из своей агентуры и «Красных бригад» увеличиваете вероятность провала?
— Подумал, — коротко ответил капитан. — Но здесь придется рискнуть. Без местных не получится всё организовать. Тем более что с ними связались заранее, обрисовали варианты, и всю подготовительную работу они уже провели. В операцию частично посвящены два человека. Я их хорошо знаю, работали раньше. Люди проверенные, я им доверяю. Не на сто процентов, конечно, но на девяносто, точно. Каждый владеет информацией, касательно той части плана, в которой будет задействован, без ненужных подробностей. Остальные исполнители до последнего момента ничего знать не будут. Перед заданием получат общие инструкции и будут выполнять указания. За ними будут присматривать, чтобы никуда не отлучались и всё время находились на виду. Таким образом, риск проблем сведен к минимуму. Только эти ребята могут нам помочь сделать всё так, как нужно.
— Понял, — кивнул я. — Вы хорошо всё продумали. Если нас американцам или местным не сольют, должно сработать.
— Тоже так считаю, — кивнул капитан.
— Все должно быть нормально, — поддержала его Алла. — Я внимательно наблюдала за товарищами со стороны, ничего подозрительного не заметила. И люди такие, с биографией. Сдать не должны, во-первых, идейные. Во-вторых, у нас на них убойный компромат….
— Алексей, хватит витать в облаках, — раздался тихий голос рядом. — Шалманович уже прибыл в казино. Вон садится за стол со своей спутницей. Кстати, обрати внимание. За его спиной, возле колонн, двух крепких мужиков в двубортных костюмах видишь? Это его телохранители.
Я оторвался от воспоминаний и проследил за указывающим взглядом Сергея Ивановича. Генрих Шалманович впечатлил своим экзотичным видом. Вылитый вождь краснокожих, этакий, Чингачгук Большой Змей. Курчавые черные волосы по бокам зачесаны назад, рассыпались волной по плечам. Но при этом видно — уложены хорошим парикмахером, мастером своего дела. Гордый орлиный нос, волевой подбородок, легкая брутальная небритость, резко контрастировали с опущенными в уголках печальными и выразительными карими глазами, смотрящими на мир со всей многовековой скорбью богоизбранного народа. Диссонанс был столь разительным, что я нечеловеческим усилием воли сдержался, чтобы не заржать во весь голос.