— Точно. Это «Бывалый». Дождались, — голос Сергея Ивановича чуть дрогнул.
Капитан повернулся ко мне.
— Зови наших. Пусть выходят, выводят Шалмановича, и рацию с собой захватить не забудут.
— Слушаюсь, — я, светясь от распирающей радости как новогодняя гирлянда, отдал честь и рванул со всех ног к лестнице, ведущей в каюту.
Василий и Алла уже выходили из каюты с двумя маленькими и одной большой сумкой, в которую была уложена рация.
— А мы уже к вам поднимались. — улыбнулась оперативница. — Только что наши на связь вышли, ещё раз широту и долготу уточнили, сказали что подплывают, чтобы все были наготове.
— Надо ещё Шалмановича вывести, — озабоченно сказал я.
— Алла, ты тогда поднимайся к товарищу капитану наверх, а мы этим займемся, — предложил Василий.
— Ладно, — кивнула женщина.
Коммерсант встал моментально, заспанный и измученный. Видно не отошёл ещё от воздействия парализующего препарата. Но сразу же дисциплинированно пошел с нами.
Так и вывели его на палубу. Первым поднялся я, затем Шалманович, замыкал нашу троицу старлей. Корабль уже подошел совсем близко, сбавил ход, а потом вообще замер, качаясь на воде. Бородач, управляя штурвалом, подошел к носу эсминца вплотную и остановился возле левого борта чуть ли не в притирку. Сверху с корабля сбросили трос. Его сразу поймал Вася. Затем прилетела веревочная лестница, подхваченная Аллой.
— Давай, Генрих, твоя очередь, — капитан заткнул рот Шалмановича кляпом, натянул на голову мешок, вытащенный из сумки. — Гордись, поедешь наверх, как король с комфортом.
— Зачем? Мы же договорились, — просипел «кассир».
— Договорились, — подтвердил капитан, заводя ему руку за спину и защелкивая на запястьях наручники. — Всё в силе. Моя задача, довезти тебя в целости и сохранности. Вот и страхуюсь от неожиданностей. Вдруг ты решишь прыгнуть в воду и утопиться, кто тебя знает. Или драку на борту устроишь, разбудишь товарища особиста, который сейчас спит крепким сном, или морячков. Нам этого не надо.
Шалмановича обвязали веревкой на спине и подмышками, два раза дернули за трос и «кассира» начали быстро поднимать. Когда он поднялся почти к самому верху, двое дюжих матросов схватили его и затащили на палубу.
— Всего доброго, друзья, — пожелал нам на чистом английском бородач, неслышно подошедший сзади.
— Прощай, Луиджи, попутного ветра тебе, — вздохнул капитан, и пожал руку итальянцу.
Алла крепко обняла и поцеловала в щеку забавно покрасневшего морского волка.
Мы с Василием тоже пожали итальянцу руку.
— Первой идёт Алла, за ней Алексей, потом Василий, последним я. Лезем по очереди. Строго по одному. Пока первый не окажется на корабле, второй не начинает, — распорядился капитан.
Алла схватилась за веревку и бодро полезла вверх, шустро перебирая ногами по веревочным ступенькам, как настоящий моряк. Ветер теребил куртку, дергал аккуратно завязанные резинкой волосы, оперативница продолжала двигаться наверх, не обращая на это внимание. Когда она стала на палубу, карабкаться по веревке начал я.
Никаких проблем не возникло, и я быстро долез до борта, там меня подхватили крепкие руки улыбающихся парней в бескозырках. Через секунду я оказался на корабле, среди приветливых родных лиц.
«Наши, наконец-то. Как же здорово снова оказаться дома».
Хотелось что-то восторженно заорать, обнять моряков, схватить улыбающуюся Аллу в охапку и закружиться по палубе от переполняющих душу эмоций. Удар Джека до сих пор давал о себе знать, но мне было наплевать на ноющую тупую боль. Все тревоги, погони, драки, постоянное нервное напряжение остались позади, в туманных Каннах и заснеженном Гамбурге. Скоро снова придется рисковать и сражаться с заговорщиками. Но сегодня мы справились, победили, выполнили задание, и что самое главное, вернулись домой. Еще одна важная часть работы по спасению страны сделана. У нас всё получилось!
11 января 1979 года
Турин. Пьяцца Сан-Карло. Кафе «Torino»
Печчеи любил центральную площадь Турина. Для Аурелио Сан-Карло была олицетворением древней истории, красоты и величия родного города.
В 15 веке сюда перенесли столицу герцогства Савойя, и город обрел вторую жизнь. В семнадцатом столетии начались работы по созданию площади и возле неё стали появляться роскошные дворцы и особняки в модном тогда стиле «барокко». Здесь все дышало аристократичностью и величавой красотой поздней эпохи Ренессанса. Центр площади украшал монумент знаменитому Эммануэлю Филиберто — герцогу Савойи и графу Пьермонта, известного под прозвищем «Железная Голова». Полководец и реформатор восседал на коне в полном рыцарском доспехе, и вытаскивал из ножен меч. Скульптору удалось изобразить горделивую осанку Филиберто и поймать движение, идущего шагом жеребца.